Я посмотрела на грустное лицо матери, и мне стало не по себе. Блин, она же беременна. Ей, наверное, нельзя… ну, грустить. Я слышала, что малыши все чувствуют в животе.

Сдалась.

— Ладно, если только по отдельности.

Кирилл резко поднялся, принимая вторую палатку, матрас и насос для него. Проходя мимо меня шепнул:

— Это будет лучшая ночь в твоей жизни.

— Будешь приставать, заряжу так, что искры из глаз посыпятся, — отбила, закатывая глаза.

Хмыкнул и промолчал.

Пока мы с мамой собирали еду, они разворачивали палатки на приличном расстоянии друг от друга. Наша была ближе к реке, а их — к машине. Большие и цвета хаки. Внутрь пошли надувные матрасы, накачиваемые насосом. На них подушечки и одеяла, тоже вытащенные из вместительного багажника. Вот если Кирилл меня достанет, там и буду спать.

Мы посидели у костра еще пару часов. Родители рассказывали истории из детства, а я лениво жарила маршмеллоу на костре. Что ж, только ради этого прекрасного вкуса и стоило на все это идти. Тем более, родаки такие веселые, будто мы позволили им вернуться в детство ненадолго.

— Ладно, мы спать, — Артур, приобняв маму, увел ее в их палатку. Костер почти потух, и на поляне становилось все темнее. Когда в палатке стоял ночник, привлекая меня как мотылька.

Первая вползла туда, разувшись и отвоевывая одеяло потеплее. Я мерзлячка, а ночь вряд ли будет теплая. Чертяка залезал в палатку с крайне наглым видом. Зачем-то потянул на себя мое одеяло.

— Отдай, — дернул еще сильнее, не давая мне завернуться в него гусеницей.

— Еще чего, возьми вон то, — пыхтела и отбивалась.

— Да щас, твое теплее.

В конце концов, сдался, взяв другое. Но только стоило мне погасить ночник, как он начал ко мне двигаться.

— Я тебя предупредила, — вложила в голос побольше угрозы.

— Да ладно тебе, Рин, мы вроде не маленькие, — развернул к себе, глаза хищно блеснули в темноте, — а когда мальчик с девочкой вместе спят, они же не просто спят, ну, сама понимаешь.

Сердце заходило ходуном. Я резко покрылась мурашками от такого близкого присутствия, но попыталась перевести все в агрессию.

— Не знаю, на кого работают твои тупые подкаты, но советую тебе попробовать в другом месте, — отодвинулась. Бесит. Нарушает личное пространство и не знает границ. И вообще, видимо, считает, что ему каждая девушка давать должна, как только попросит, офигел вообще!

— Слушай, ну что ты ломаешься, — голос стал грубее и движения настойчивее, — цену набиваешь? Считай, я поверил. Пока что ни одна еще из моей постели недовольной не уходила. А теперь давай мы…

18. Глава 18

Рина

— Ты тупой, циничный, бессовестный хам! – Я подскочила, сбрасывая его руку со своих ягодиц. У меня разве что пар из ушей не шел, а сердце от обиды сжалось и покрылось тонкой ледяной корочкой. – Я не одна из твоих фанаток, меня нельзя взять, попользоваться и выбросить! Пошел нафиг, ясно?!

Оттолкнула резко растерявшегося парня и пулей выскочила из палатки. Хотелось плакать от обиды. Что ему нужно? Мы же расчертили границы. В унике у него много воздыхательниц, одна другой смазливее. Бери не хочу. Зачем меня мучить?

Я и так на него реагирую слишком… не так. Пытаюсь отстраниться, закрываюсь, вывожу из себя, лишь только между нами было спасительное расстояние. Но он раз за разом пересекает черту, напоминая мне, что я уже чувствую совсем другое…

Я всего лишь наивная девочка, он – игрок с сердцами.

Я села возле реки, пытаясь не плакать и взять себя в руки. Луна красиво отражалась в воде, но смотреть в лес было безумно страшно. Черный, молчаливый, густой. Что-то шевельнулось в дальних кустах, и у меня сердце ушло в пятки, а мозг выдал панику. Тихо вскрикнув я дернулась в сторону, ударившись прямо об грудную клетку. Кирилл прижал меня и молча гладил по волосам, сидя рядом.