Снежа не помнит, чтобы ночью Натан целовал ее.

Хотя… Нет, помнит. Очень хорошо помнит. Знает, что губы у мужчины твердые и властные, жадные и требовательные.

Как сейчас…

Натан набрасывается на нее. Сминает ее рот своим. Раздвигает губы языком, так, что у Снежаны не остается выбора. Только подчиниться.

Напористый и порочный, нет, даже не поцелуй. Это что-то другое.

Самсонов любит использовать это слово. Так что, да, сейчас он не целует Снежану. А трахает ее рот. Пошло, порочно. Снежана хочет отстраниться. Но будто попадает в какую-то ловушку, в тиски, в плен крепких стальных объятий.

Большая горячая ладонь фиксирует ее голову. Увернуться не выходит. Горячие губы терзают ее искусанные. Снежа очень хочет оттолкнуть мужчину от себя.

Ей неприятно то, с каким напором он нападает на нее.

Неприятно?

Снежа ловит свое состояние. Ее тело реагирует странно, вопреки желаниям и приказам мозга.

Что происходит? Почему? Как это все объяснить? Ведь она должна если не ненавидеть Самсонова, то уж точно не испытывать к нему подобного!

Однако вопреки голосу разума, Снежана чувствует, как грудь становится до боли чувствительной, а между ног усиливается легкий дискомфорт. Нет, будто низ живота обдает огнем.

Снежана чувствует и другое. Одеяло улетает, обнажив грудь. Да, на Снежане надета футболка, но все же ей кажется, что она полностью обнажена перед этим мужчиной.

Вторая рука Натана ложится на ее живот и скользит выше, к груди. Даже через ткань Снежа ощущает жар мужской ладони.

Соски твердеют. Пальцы Натана смыкаются на острой вершинке. Перекатывают ее, щиплют, слегка оттягивают.

— Руки! — рычит он вдруг прямо в ее рот, от этого звука Снежа вздрагивает, — мне на плечи! Живо!

Снежа понимает, что ее пальцы все еще сжимают край отброшенного в сторону одеяла. Будто она собирается им прикрыться.

Всхлипнув, подчиняется. Ведет ладонями по мягкой ткани свитера от предплечий, выше.

Поцелуй прерывается. Натан смотрит на нее странным взглядом. Снежа не поймет, о чем думает этот мужчина.

Но его ладонь все еще ласкает ее грудь, а тело попадает в плен странного гипноза.

Будто Снежана вновь под теми препаратами, что и в клубе. Он ее одурманил? Но ведь Снежа ничего не пила, не ела…

Натан моргает, давит ладонью, заставляя лечь в постель на спину.

Под пальцами Снежаны чувствуются накаченные мышцы, они бугрятся и перекатываются, обжигая кожу.

Рот Натана смещается с ее губ, на подбородок. Ладонь удерживает девичью голову. Заставляет прогнуться, подставить шею под влажное скольжение языка.

Пальцы Самсонова оказываются под тканью футболки. Уже без преград сжимают острый сосок.

Снежана совсем этого не хочет, но ее тело будто под властью мужчины. И с ее губ слетает приглушенный полсустон-полувсхлип.

Натан издает какое-то странное рычание. Дергает край футболки, обнажая грудь. Снежа сквозь опущенные веки видит только макушку Самсонова.

И ничего не соображает. Только чувствует. Перестает сопротивляться.

Ее пальцы против воли ныряют в короткие волосы на голове Ната. Сгребают те в пригоршни под напором то ли ласк, то ли пытки. Тело невольно прогибается навстречу жадным движениям пальцев и языка.

Снежа краснеет от смущения, потому что видит, как ее сосок скрывается под твердыми губами. А следом Снежу накрывает волна удовольствия от влажных движений языка. От легкого пощипывания грубоватыми подушечками пальцев.

Снежа крепче сжимает ладони, стискивает бедра, пытаясь унять боль, смешанную с огненным удовольствием.

Дышать становиться нечем. Снежана всхлипывает, когда Нат чуть крепче сжимает зубами ее сосок.