Снежа не успевает договорить. Видит, как меняется в лице отец. Черты заостряются. Руки трясутся. Вместо усмешки — злобная ухмылка.

— Так, значит? А ты попроси у своего ебаря, он не жадный, — шипит отец.

Снежа отрицательно качает головой. А в следующий миг ее отбрасывает к стене. Голова запрокидывается. В ушах стоит звон. Щека горит огнем. А во рту — привкус металла.

— Найди мне деньги, Снежана, — говорит отец, присаживается на корточки перед лежащей на полу девушкой, — завтра вечером я приду. У меня крупная игра завтра ночью. И я поставлю на кон тебя, твой любимый магазинчик, или бабки, которые ты мне дашь. Выбор за тобой. Это ясно?

Снежана не может ничего сказать. Кажется, что челюсть сломана и не двигается.

Девушка закрывает глаза. И будто, отключается на некоторое время от реальности. И сквозь дымку видит, как отец ходит по кухне, пьет чертово молоко.

— Жрать нечего! Хоть бы продуктов купила, — ворчит недовольно ненавистный голос.

Снежана приходит в сознание, когда за окном уже стемнело. Каждое движение отдается болью во всем теле. Но девушка встает и кое-как добирается до ванной.

В зеркале отражается пугало. Щека распухла и налилась синяком. Тоналка явно не спасет. Открывать рот и двигать челюстью больно.

Снежа пьет еще одну таблетку обезболивающего и возвращается на кухню.

— Господи, ну за что мне это…, — бормочет Снежа, глядя на пустое место на столе, где прежде стояла ее любимая кофемашина. Дорогая, брендовая вещь, которая даже в подержанном состоянии стоит приличную сумму денег.

Йодко сползает по стене. Понимает, что надо обратиться к врачу. Сделать рентгеновский снимок. Убедиться, что челюсть не сломана, пусть и болит нестерпимо. По крайней мере, хочется верить, что не сломана.

Однако Снежана ничего этого не делает. На нее накатывает странная апатия.

***

4. ГЛАВА 4

— Снежка, ну так нечестно! Ты мне думаешь рассказывать про того красавчика? Как у вас все… прошло…, — громкий голос Лидки врывается в тишину кухни.

У Лиды есть свой ключ от квартиры Снежаны. И это хорошо. Потому что Снежа не знает, где взять сил, чтобы элементарно добраться до входной двери.

— Твою мать, Снежана! — ошарашенно шепчет подруга. — Это он… Самсонов тебя так?

Снежана с трудом открывает глаза. Лида склоняется над ней. Лицо у подруги бледное, точно мел. А в глазах — паника.

— Снеженька, надо же в полицию, — бормочет Лида и тянется за телефоном, — а, знаешь, я ему сама позвоню! Вот же урод! Хорошо, что я номер сохранила. Ну урод же! Да я ему устрою! Я ему…

— Лида, не нужно, — вяло возражает Йодко.

— Угу, конечно! — возмущается Лида.

— Я сама упала и об стол ударилась, — пытается соврать Снежана. — Не звони никуда.

— Я таких мудаков знаю. Ненавижу козлов! — Лида уже вовсю разошлась, потому без приветствий начинает кричать в телефон, — Натан Соломонович? Вы что натворили? Я вам подругу доверила здоровую и невредимую. А вы?

Снежана оставляет попытки что-то предпринять. Бороться с Лидой бесполезно. Потому Снежа, поднявшись с трудом с пола, держась за стену, медленно идет в комнату.

На самом деле, девушке уже плевать, с кем и о чем говорит Лида. Снежа просто прячется под одеялом в надежде, что никто ее больше на сегодня не потревожит.

Спустя несколько минут, Лида входит в комнату.

— Представляешь, а он…

— Я ничего не хочу знать. Спать хочу, — бормочет Снежана и отворачивается к стене.

— А, да, поспи, конечно, — подозрительно сговорчивой становится Лида. — Я пока чайник вскипячу. Или кофе сварю.

— Не сваришь, — шепчет Снежа.

Снежана даже не шевелится, когда Лида хозяйничает на кухне. Все вокруг кажется чем-то нереальным, ненастоящим, выдуманным.