Я выбегаю за ворота института, немного успокаиваясь, потому что снаружи, все-таки, ходят еще адекватные люди, не западающие на Алекса. Например, вот этой старушке, которая выгуливает своего мопса, явно пофиг, кто там мне сегодня и что дал.

Позади раздается шорох шин — какая-то машина тормозит у обочины.  Хлопают двери и я слышу топот ног за спиной.

А потом меня внезапно смачно пинают, и я лечу на асфальт, выставив вперёд руки. 

Старушка ахает.

— Что делаете, ироды! Сейчас милиционера позову!

— Заткнись, бабка, а то тоже получишь, — раздается грубый мужской голос, а потом меня с двух сторон синхронно вздергивают за руки. И разворачивают к черной БМВ.

Блять!


***

Бабуля быстренько разворачивается и сваливает, таща мопса на поводке,а меня тащат к машине, приподняв над землей, и закидывают в открытую дверь на уже знакомое заднее сиденье, лицом вперед.

Я приземляюсь на обивку, вдохнув яркий запах кожи. С двух сторон от меня заползают знакомые амбалы, вынудив меня подобраться и сесть. Зеркало заднего вида отражает мое испуганное и побледневшее лицо, и яростную рожу сестры мажорчика.

Двери закрываются и я слышу щелчок зажигалки. В салоне тут же начинает пахнуть сигаретным дымом.

— Татьян Денисовна, — слышу я бубнящий и низкий голос одного из амбалов, — не курили бы вы в машине. Антон Павлович ругаться будет.

Она начисто игнорирует его, затягиваясь. А потом поворачивается ко мне, поставив локоть на руль, и окидывает таким взглядом, что у меня внутри все ухает. Пипец. Мне пипец.

— Что такое? — недоуменно спрашиваю я, чувствуя, как подрагивает голос.

— Она еще бля спрашивает, — фыркает сестра мажорчика. Татьяна, ну надо же… — вовремя мы да? Свалить хотела?

— Я вышла из института просто… как вы узнали, что я тут учусь?

Она снова затягивается, и горло начинает драть от дыма в машине.

— Соцсети хорошая штука для деанонимизации. Особенно, когда кто-то становится нежданно-негаданно популярным, — она усмехается, — я говорила тебе, что будет, если ты его не выселишь?

— Но я…

— Ты можешь заткнуться? Я посмотрела видео с тобой в Инстаграмме. Добрые фанатки быстро подсказали в комментариях, что новую шлюху Алекса зовут Кира, учится она в конкретно таком-то институте, мать у нее алкоголичка, и живет в жопе города в бараках. Даже точный адрес дали.

Меня охватывает ярость. Дрянь! Какого черта и кто наплел в комментариях такое? Да, дом моей матери находится в не самом хорошем районе города, однако, она совсем не пьет! 

— Послушай, — перебиваю я ее, — я не стану с тобой разговаривать в таком тоне. Моя жизнь тебя не касается. Считай, что я не справилась с твоей просьбой, денег ты мне за это не давала, могу заплатить за пару дней проживания в доме. Найди кого-нибудь более наглого, чем я.

Она внезапно запрокидывает голову и начинает ржать. Как гиена, блин. Меня передергивает.

— Слыш, подруга, — произносит она сквозь смех, — я видела, что тебе Алекс отвалил бабла. Нормально откупился, судя по всему. Только такой фокус не пройдет, — она открывает окно и выкидывает окурок, — ты возвращаешься обратно и выселяешь его. Видимо, ты неплохо его допекла, что он решил дать тебе бабки. А знаешь, что будет гарантией твоего послушания? 

— Что? — я смотрю, как она погано ухмыляется.

— Например, тебя никто не изнасилует по дороге домой.  Или не грохнет. Или твоя мать случайно не хлебнет метиловый спирт на очередной пьянке.

Мерзость. После ее слов я ощущаю себя так, будто меня окунули в банку с личинками и заставили там немножко посидеть. Отвратительное чувство, мурашками пробегающее по коже.