— Шесть утра! Куда так рано?! 

— Слыш, чудовище, — он снова тыкает меня ногой чуть ниже спины, и я возмущенно воззряюсь на это наглое лицо, — я уезжаю сейчас, а ты едешь со мной. Я отдаю тебе деньги, а ты топаешь на все четыре стороны и не появляешься больше тут, ясно? 

— Ясно, — отвечаю я, — но рано же пипец... 

— Вставай! 

Я послушно поднимаюсь, потянувшись и размяв затекшую спину, и протягиваю руки к котенку. 

— Куда ты его тащишь? 

— В смысле? — я удивленно поворачиваюсь к парню, — с собой забираю. 

Он усмехается. 

— На съем? Хрен тебя кто пустит с котом. Можешь оставить его здесь. Я сегодня рано вернусь. 

Я неуверенно смотрю на него, прикидывая, можно ли верить его словам и вообще оставлять на него животное. Мажорчик не смахивает на любителя живности. Обычно все эти облизанные судьбой люди как-то свысока смотрят на простых уличных котов, предпочитая завести что-нибудь подороже и попородистей.  

— Интересно, откуда такой мажорчик, как ты, знает трудности поиска съемных квартир, — произношу недоверчиво я. 

— Ты долго будешь языком чесать? Вперед, на выход. 

Я еще раз окидываю вглядом котика. Блин, несомненно, конечно, у мажорчика, если он умеет заботиться о животных, коту будет лучше. Наверняка его миска будет полна самого дорогущего корма, лечиться он будет у самых крутых ветеринаров, да и вообще, в доме просторнее и свободнее, чем в квартире... 

Но после того, как мы проспали почти всю ночь в обнимку, мне как-то будет сложно выкинуть его из сердца. 

— Оставлю кота, если ты пообещаешь, что как только он начнет тебя напрягать или шалить — ты позвонишь мне и я его заберу, — произношу решительно я. 

Алекс закатывает глаза к потолку. 

— Она мне еще условия ставит, смотрите-ка. Запишешь по дороге номер телефона и отдашь. Все будет нормально с ним. 

Он разворачивается и идет к входной двери, а я, напоследок наклонившись к котику и поцеловав его в морду на прощание, плетусь следом. На глаза почему-то наворачиваются слезы. Ну ладно, Кира, он еще не привык даже к тебе. Мажорчик станет для него хозяином... уже через неделю котя забудет тебя навсегда. 

Да дурацкое воображение! Ты серьезно собираешься зарыдать после слова “навсегда”?! 

Мы выходим из дома, и идем к машине, припаркованной под навесом. Хрен знает, что за машина — я не могу определить по значку марку. Честно говоря, не разбираюсь в дорогих авто. И не собиралась, потому что подозревала, что мне даже не светило прокатиться хоть раз в чем-то, что стоит дороже миллиона. 

У меня был циничный и мрачный взгляд на свою жизнь. Я даже Доширак старалась урвать по акции. 

— Залезай давай, — мажорчик пикает брелком сигнализации. Я аккуратно открываю дверь, опасаясь, что сейчас может произойти, что угодно — да просто могу поскользнуться на ровном месте и упасть лбом на машину, поставив вмятину… и тогда мне точно крантец. 

Задница уютно устраивается на сиденье. Да, это, конечно, не место в автобусе… 

Парень открывает дверь и садится за руль. Машина тихо заводится, заурчав довольно мотором, как сытый и огромный тигр. 

Мы едем абсолютно молча. Я — потому что боюсь пошевелиться и что-нибудь сломать, мажорчик, видимо, просто не считает нужным разговаривать с тем, кто скоро исчезнет, наконец, из его жизни. 

Мы останавливаемся возле ближайшего банкомата. Я вылезаю вслед за Алексом и отправляюсь вместе с ним к зданию с логотипом зеленого банка.

— Полтинника хватит, надеюсь? — интересуется он, пока банкомат с шумом отсчитывает купюры.  

Я едва не получаю инфаркт, судя по потемневшему перед глазами миру. Благослови боже мажорчика! Счастья тебе, радости, и долгих лет жизни, добрейшей души человек. Ущипните меня, это не сон?