— Вообще не парило, тварь. Я их греб не тебе на дозу. И не на шмотки, чтобы ты могла подцепить очередного содержателя. Поэтому закатай губу. Эти деньги никогда твоими не были. И, если бы не моя оплошность, то и часть дома, который я купил, никогда не перешла бы тебе в наследство.

— Поздно, пупсик, думать… я получила то, что мне причиталось. 

— Пошла на хер, — коротко отвечаю я, и сбрасываю звонок.

Сука. Если бы я мог вернуться лет на восемь назад — я бы подсунул этой твари что-нибудь посильнее той наркоты, которую она употребляла. Или просто придушил бы. Несовершеннолетним срок вроде поменьше дают.

Потому что я никогда не забуду взгляд матери, когда я заходил в палату. Она всегда смотрела в темноту коридора позади меня, будто ожидала увидеть эту мразь. В конце концов, во всем были виноваты фильмы. Это они заставили нас поверить, что даже самые поганые родственнички могут раскаяться перед нашей смертью, и в последние минуты держаться за руки, роняя слезы, и вымаливая прощение.

Реальная жизнь хуже. Тут все не так.

Я вырубаю аварийку, и выворачиваю от обочины, направляясь к дому. Сказать, что на душе погано — нихрена не сказать. Мне просто хотелось немножко убивать.

Уже подъезжая к дому, я снова замечаю горящий свет на первом этаже. У меня вырывается нервная усмешка. Я паркую авто под навесом, выхожу, пикнув сигнализацией и провожу пальцем по стеклу. Пора бы ее помыть.

И пора бы раз и навсегда разобраться с той наглой скотиной, которая рискнула сегодня вернуться в дом.

Я ее предупреждал.

***

Первое, что я вижу, когда захожу в дом — еще одно наглое существо, восседающее гордо на диване, которое смотрит на меня немного недоуменно и моргает желтыми глазищами. Типа «а ты какого хрена тут делаешь?».

— А ты нахрен откуда? — вырывается у меня.

Котенок чуть склоняет голову набок.

— Мяу.

Хороший ответ. Вопрос, впрочем глупый, потому что я прикидываю кто его принес.

Я подхожу к дивану и сажусь напротив животного на корточки, заглядывая ему в морду. Он тут же подается вперёд, ткнувшись в мой нос своим, мокрым и прохладным.

— Мяу, — еще раз повторяет животное, и, видимо, убедившись в том, что я не собираюсь его сожрать, да и вообще ниче так, бодает меня пушистой башкой в лицо, обтираясь.

— Как же ты воняешь, а, — я отстраняю кота от лица, потому что несет от него реально убийственно. Будто его не раз пометили сородичи, — тебя эта идиотка помыть не додумалась?

— Не трогай кота!!! 

Я усмехаюсь и поворачиваю голову в сторону, откуда услышал вопль.

Бля, серьезно? Походу это реально одна из фанаточек. Иначе я никак не могу объяснить ее появление в одном полотенце, которое, кажется, едва держится на груди. Чуть влажные темные волосы падают на голые плечи.

Она, сверкая глазами быстрым шагом идет ко мне и останавливается прямо напротив, возвышаясь и уперев в бока руки. Я улавливаю запах еще горячей кожи после душа и… блять, моего геля! Почему я не удивлен? У меня рвется вопрос — а че полотенце-то, а не мои шмотки? А зубы тоже моей щеткой поскребла? Я херею с этой наглости и непосредственности.

— Кажется, я предупреждал тебя насчет твоего проживания в этом доме, — спокойно произношу я, по-прежнему сидя перед животным, которое настойчиво пытается обтереться об меня.

— Мажорчик, мне пофиг на твои предупреждения. У меня есть договор! И кот останется тоже.

— Скоро ты этим договором сможешь подтереться. Поэтому свали сейчас и по-хорошему. Животное можешь оставить.

Она фыркает.

— Пошел в жопу, хорошо?

И, демонстративно игнорируя, наклоняется к коту, пытаясь его забрать.