— Не за день, — хмыкает девушка, — ладно, разговор закончен, а то сейчас напорюсь на него еще. На звонки отвечай! Все, вали.

— Капец ты вежливая, — комментирую я, наблюдая, как мужик рядом открывает дверь и вылезает, позволяя мне выйти. Девушка отворачивается, проигнорировав меня.

— Хоть влажными салфетками протри после нее, — слышу я ее голос, когда уже выползаю наружу. 

Коза. Понять никак, что я просто сорвала, думая, что сейчас меня насиловать будут?

Мужик садится обратно и захлопывает дверь  машина, заурчав мотором, резко стартует с места, что аж пыль поднимается. Я провожаю ее взглядом, запоминая номера, так, на всякий случай. А то буду мочить штаны, каждый раз заметив где-нибудь черный БМВ.

Я хочу было пойти к дому, опускаю взгляд вниз, и едва сдерживаю вскрик. На том месте, где стояла машина, лежит черный комочек. В первый момент мне кажется, что это раздавленный зверек. В следующее мгновение я понимаю, что он просто испуганно жмется к асфальту и дрожит. Маленький. С ладошку. Котенок!

В душе что-то гадко ноет, когда я думаю, что эта идиотка с дружками действительно могла его переехать, так стартанув с места.

Мысленно передернувшись, я сажусь на корточки и протягиваю вперед руку.

— Кс-кс. Мелочь, где твоя мамка, а? Ты что тут делаешь один?

Он недоверчиво смотрит на меня желтыми большими глазами, и, на полусогнутых лапках делает шажок. И осторожно принюхивается, будто раздумывая, стоит ли мне доверять.

— Да не обижу я тебя, — как можно более ласково произношу я, — давай перенесу. Тут машины ездят… могу покормить. Хочешь есть? Там, в доме, где-то еще валяется на полу мясо мажорчика…

Котенок, решившись, подходит ко мне, обнюхав руку и прикоснувшись сухим и горячим носиком, а потом толкается в ладонь головой. Я провожу рукой по его спинке, чувствуя выпирающий тонкий позвоночник.

Блин. Судя по всему, котэ голодает и гуляет давно. Оставить его тут — умрет рано или поздно. Задавят, или собака схватит. Или от голода окочурится. Мелкий, до мусорок еще не допрыгнет.

Не то, чтобы я горела желанием заводить животное, тем более, ютясь вечно на съеме, но, но, но… тут во мне побеждает жалость а не разум. Просто не смогу потом уснуть, думая, что могла бы помочь мелочи, и гадая — выжил он или нет. Сколько людей пройдут мимо него с мыслями «не могу взять, хоть и жалко. Найдется добрая душа, он такой маленький и милый. Прости, котик»?

И котик так и не дождется помощи.

Я тяжело вздыхаю, беру осторожно мелочь на руки, пока он изо всех сил ластится ко мне, включив внутренний моторчик, и решительно иду в дом. 

Пусть только мажорчик ему что-нибудь сделает или попробует выгнать. Задушу голыми руками.

Блин, но на съем редко пускают с котами… точнее, практически никогда. Боже, я сейчас просто перечеркиваю три четверти вариантов съемных квартир своим поступком. 

Мысли крутятся совершенно разные и невеселые, пока я открываю ворота во двор. Но ведь нельзя же бросать живое существо в беде из-за своего комфорта? Он тоже думает, хоть и по-кошачьи. И дышит. И любит. И боится, и боль испытывает. Мы ж не пройдем мимо маленького ребенка, растерянно стоящего посреди улицы? Даже если бы нам пришлось не в милицию его отвести и найти родителей, а взять на воспитание. Ну почему тогда котенок не заслуживает милосердия?

Да все, все, уговорила себя! 

Я захожу в дом, подхожу к дивану, на котором спала, и ставлю котенка на пол возле одиноко валяющегося куска мяса на светлом ламинате. Мелочь начинает тут же принюхиваться, что аж усы шевелятся, и бросается к еде, с тихим чавканьем вцепившись в кусок.