Вскоре мы пришли к острому осознанию того, какими должны быть другие вещи. В Линце было 700 евреев. Магазины, дома и офисы всех этих людей были отмечены знаменами из желтой бумаги, которые теперь видны по всей Германии, JUDE – еврей.

Первое предложение о том, чтобы мне оказали особые услуги, поступило однажды, когда позвонило из местного гестапо. Я должен был убрать желтые знаки со своего офиса и дома. Затем произошло второе: мой домовладелец, ариец, пошел в штаб-квартиру гестапо, чтобы спросить, можно ли мне остаться в моей квартире. «Мы бы не посмели коснуться этого вопроса», – сказали ему. «Этим займется Берлин». Гитлер, видимо, вспомнил. Затем случилось то, что заставило меня усомниться.

Без всякой причины посадили в тюрьму моего зятя, молодого врача. Никому не разрешалось видеться с ним, и мы не получали о нем никаких известий. Моя дочь пошла в гестапо. «Хотел бы Вождь узнать, что зять его старого врача был отправлен в тюрьму?» она спросила. С ней обращались грубо и резко за ее безрассудство. Разве вывески с отцовского дома не убрали? Этого было мало? И все же ее визит, должно быть, произвел какой-то эффект. Через три недели ее мужа отпустили.