– Я тебе как жена говорю, – грозит пальцем Громова. – Вот это, – указывает на живот. – Само собой не выросло. Это результат моего труда, – снова смеется. – Иначе Мирон бы так и встречался с моделью, а я бы Демидова из армии ждала.

– Ну, ладно, – соглашаюсь.

И правда, надо ведь что-то делать? Ваня мне безумно нравится. Я просто мечтаю, чтобы у нас наконец-то стало все по-настоящему. Его внешность, характер, даже то, как он курит – от всего млею.

А ещё чувствую себя счастливой у него дома. Всегда мечтала иметь большую, дружную семью.

В общем, Соболев – это двойное счастливое комбо, за которое непременно стоит побороться!..

Противный писк домофона слышится ровно в тот момент, когда я заканчиваю последние приготовления.

Пока Ваня поднимается на лифте, ещё раз смотрюсь в зеркало: блестящие волосы, легкий макияж, зеленое, с мелкими белыми цветами платье на запа'х. Пояс на талии туго завязан бантом. Немного смущает длина – слишком короткое, но для домашнего платья сойдет. Да и турецкий загар скоро совсем сойдет, надо ловить момент.

Стук в дверь запускает учащение пульса и сбивает дыхание. На ватных ногах иду в прихожую.

– Привет, – говорю как можно непринужденнее. Открываю дверь.

Ваня кидает сухое «привет» и, нахмурившись, опускается на корточки прямо у порога.

– Это че такое? – кивает на мешки со строительным мусором.

С утра было штук пять, но уверена, за день там ещё прибавилось.

– А… это… Соседи дурацкие, – махнув рукой, выглядываю в подъезд и указываю на квартиру напротив.

Злюсь.

– Что они? – смотрит Ваня на меня снизу вверх. Пристально, так что ноздри раздуваются.

Смущенно прикрываю половинку платья, это движение отражается в светлых глазах яркой вспышкой.

– Ставят тут мусор. Я уже вчера и ругалась ходила. Почему на своей стороне не ставят?

– А они? Что ответили?

– Там мужик такой… М-м-м. Не очень вежливый.

– Он тебя обидел? – грозно выговаривает и приподнимает брови.

– Да. Нет… Не знаю, Вань, – растерянно выдыхаю. – Сказал, что хоть на голову мне будет ставить, если захочет…

От обиды прикусываю язык.

Взрослая жизнь бьет сразу и наотмашь. Не расслабляя и не сочувствуя. Раньше с такими казусами отец разбирался, а сейчас… На мою жалобу он пообещал приехать в конце месяца, когда смен в оперблоке поменьше будет.

– Почему сразу не сказала? – произносит Соболев, поднимаясь и отряхивая идеально сидящие на узких бедрах черные брюки. Серая футболка-поло так идеально обтягивает широкие плечи, что я засматриваюсь.

Пожимаю плечами скромно.

– Не знаю…

– Зайди домой, Тая, и вот это возьми, – вручает мне в руки свой телефон, пачку «Мальборо» и ключи от машины. Разворачивается. – Я сейчас приду.

Замешкавшись, пугаюсь:

– Вань…

– Тая, зайди в квартиру, – жестко повторяет.

– Ладно, – буркаю.

Прикрыв дверь, сразу отправляюсь на кухню и сгружаю вещи на стол. Брожу из угла в угол, прислушиваясь к шорохам в подъезде. Прикладываю руку к горящему лбу, а когда слышу звуки из прихожей, бегу туда, придерживая развевающееся платье.

Останавливаюсь в полуметре от Соболева.

– Чего ты? – он кивает, скидывая обувь.

– Ты… подрался с ним? Да?

Ваня иронично закатывает глаза.

– Ты боевиков пересмотрела? – усмехается он, укладывая руки мне на талию и мягко направляя на кухню.

Сжимаю ладонями его запястья и потираю кожу большими пальцами.

– Я… испугалась за тебя, – смущаюсь.

Ваня отодвигается, усаживается за стол и, проверив мобильный, располагает его экраном вниз.

– Тая, если я из-за каждого мешка мусора буду драться, мэра придется переизбирать.

– Точно, – картинно бью себя по лбу. – Я совсем забыла про Яну Альбертовну. Кстати, – хитро на него смотрю. – Она сказала, что ты любишь мясо по-французски. Я приготовила…