Я услышала, как на заднем фоне зашептались другие девушки, вторя ее словам и параллельно обзывая меня тупицей, конопатой дурой и плебейкой.

Последние слова Талана практически выплюнула мне в лицо, что сейчас пылало жуткой яростью и ненавистью. Самым для меня удивительным оказалось то, что вся ее злость и ярость были направлены не на меня, а на тех, о ком она говорила.

— Поняла?! — Талана склонилась ниже. — Ну?

— Да, — ответила ей спокойно, ведь несмотря на весь ее вид, я совершенно не боялась Ангиль.

— Тогда еще кое-что, Марс, — она заговорила тише, так что услышать могла ее только я, — даже не думай о нем, поняла?! Он мой!

После этого Талана просто двинулась дальше по коридору, довольно болезненно задев меня плечом. Следом за ней поспешили и верные подружки, только эти, в отличие от своей предводительницы, просто проскользнули мимо, лишь облив меня тоннами презрения.

Я же улыбнулась, следя за вереницей «верных подданных», и последовала за ними. Только путь мой лежал в Академический кафетерий.

7. Глава 7

Иннель уже сидела за нашим столиком, что-то усердно переписывая из толстенной книги, явно утащенной из библиотеки.

— Нель! Это противозаконно! — в шутку возмутилась я, уронив свою сумку на пол рядом с её. — Это же книга! Ты что, вынесла ее из читательского зала?!

— Угу! — не глядя на меня, ответила девушка и схватила стручок зеленой фасоли, что тут же пропал, угодив в ее рот.

— Нель! Ты нарушила закон! Ты же знаешь!

— Закон гласит, — не отрывая взгляда от пожелтевшей от времени страницы, пробубнила девушка, — что запрещено выносить из читательского зала историческую учебную литературу.

— Ну!.. — поддакнула я, намекая на то, что именно это она и сделала.

— Но это не учебная литература, а художественная, — это раз, и самое ужасное, что перекрывает все эти дурацкие законы, в читательский зал нельзя проносить еду — это два!

На последней фразе Иннель словно поставила последнюю точку в своих записях и наконец уделила внимание своей лучшей подруге, то есть мне.

— О! — Вторая рука девушки замерла над тарелкой с жареными ломтиками картофеля. — Чего это ты сияешь, как отполированный борт Гарпии, но при этом у тебя такое странное выражение лица?.. Неужели Рик Броуди предложил тебе руку и сердце, а ты вся в раздумьях?!

— Иннель! — возмущенно зашипела на подругу. — Может, хватит уже?!

— Может, и хватит, а может, и… нет, — загадочно ответила та. — Так что у тебя случилось?

— Вот! — сунула под нос подруге собственный коммуникатор, на экране которого отображался мой счет в Имперском Банке.

— Твою… кхе-кхе… — Продолжить она не сумела, лишь ошарашенно воззрилась на меня, все еще откашливаясь.

— Родители узнали о почившем каре и добавили.

— Да ладно! — Она наконец сумела прочистить горло. — Ты серьезно?

— Да! — Я уже не могла просто улыбаться, мой рот растянулся в радостном оскале переполняющего меня энтузиазма. — Мы сегодня идем выбирать новый кар! А потом, дорогая моя Иннель Бард, будем зажигать!

— Да! Да! Да! — Она вскочила со своего места и пустилась в странный, полный неприличных движений пляс. Со всех сторон тут же раздались смешки и зазывный свист парней, оценивших ее победный танец.

Когда Нель наконец плюхнулась обратно, я уже успела прикончить оставшийся в ее тарелке жареный картофель, в чем тут же была уличена. Пришлось идти и клянчить на раздаче новую порцию. После обеденного перерыва, так ни разу и не вспомнив о причине утреннего расстройства, мы разошлись на занятия, договорившись встретиться на площади перед главным зданием Академии.