— Так не положено же!

— Ты всегда такая правильная? — язвительно скалится Лиля. — Еще, наверное, и отличница.

Невзлюбила меня с первой секунды, и, похоже, у нас это взаимно. Но устраивать разборки я не собираюсь.

— Ой, все, — закатываю глаза и ухожу.

Бесят своей безответственностью. Ну какой может быть порядок в отделении, если сам персонал нарушает все правила? И нет бы для чего-то нужного. Помочь мажору провернуть свои темные делишки. Противно.

Одергиваю себя — нельзя так думать. Это неправильно. Мысленно отвешиваю подзатыльник. Я же будущий врач, а для него все пациенты должны быть одинаковы. Но быть непредвзятой не получается. Красовский меня дико раздражает. И шайка его шакалов тоже!

Прохожу по палатам, проверяю пациентов и все сделанные назначения. Возвращаюсь в сестринскую и сажусь заполнять карты. Коробит от того, что не могу никак повлиять на ситуацию. Нет, конечно, могу. Позвонить Косолапову и нажаловаться, но ябедничать — это как-то совсем по-детски. Да и с детства все знают главное правило: стукачи долго не живут. Поэтому просто отпускаю ситуацию и утыкаюсь в карты.

Монотонная работа помогает отвлечься. Даже на какое-то время забываю про этого придурка и его друзей, но в коридоре снова слышится ржач. Киплю внутри себя и стараюсь не обращать внимания. Тише не становится, они сейчас все отделение на уши поставят.

Откладываю карту в сторону и решительно иду к двери. Распахиваю и выглядываю в коридор. Никого. Тишина. У меня что, крыша поехала? Дохожу до поста. Амина выжидательно смотрит на меня, а я не знаю, что сказать.

— Мне что, показалось?

— Ты о чем? — Ее бровь вопросительно изгибается.

— Голоса и смех…

— Не было ничего, — качает она головой, а я чувствую себя полной дурой.

Что за ерунда? Иду в платную палату. Там тоже тихо. Никого нет. Только срач лютый. Еда, какие-то банки. Как можно за пару часов превратить почти стерильное помещение вот в это?

Ладно, не мое это дело. Стучу в ванную.

— Антон, ты здесь?

Ответа нет, и мне это совсем не нравится. Неприятные мурашки ползут по позвоночнику. Может, с ним что-то случилось? Толкаю дверь и вхожу внутрь. Никого. Куда же он мог деться?

Возвращаюсь в палату и еще раз осматриваюсь. Ничего не понимаю. Выхожу в коридор и снова к Амине. Уж она точно должна знать.

— Красовский где? — спрашиваю прямо, нет времени ходить кругами.

— А я откуда знаю? — Амина неопределенно пожимает плечами. — Твой же пациент, ты и следи.

— Амина, ну правда, — умоляюще смотрю на нее. — Куда они все делись?

— Туда.

Кивает в сторону лестницы, а меня пробивает холодный пот. Неужели…

— Он что, уехал? — Голос предательски срывается.

— Понятия не имею.

Перед глазами мелькают разные картинки одна страшнее другой. Где Антон со своими загипсованными руками… Он же ничего сам не может. Как справится?

— Ему же нельзя!

— Ян, давай сама разбирайся.

Бегу к лестнице в жалкой попытке догнать эту компанию. Распахиваю дверь и едва не врезаюсь в Красовского. Подпрыгиваю от неожиданности и едва сдерживаюсь, чтобы не накинуться с кулаками.

— Ты! — выдыхаю зло.

— Я. — Эта сволочь расплывается в довольной усмешке.

— Ты что здесь делаешь?

— Эм… — медленно облизывает губы, сочиняя отмазку. — Да вот, подышать выходил…

— Тебе же нельзя!

— Переживаешь, что ли? — Его улыбка становится шире, а глаза хитро прищуриваются.

Предательски вспыхиваю, но не собираюсь вестись на провокацию.

— Немедленно вернись в палату, — указываю направление рукой.

— Слушаюсь и повинуюсь, — стебется Антон и даже изображает дурашливый поклон.

Смотрю ему вслед и облегченно выдыхаю. Даже не знаю, расстроилась бы я или нет, если бы он все-таки уехал.