Глупая затея. Это я понимаю сразу же, как только он складывает руки на груди и замирает передо мной неподвижной скалой.

– Начинается. – комментирует он.

Даже если бы я приложила все свои усилия – то вряд ли смогла бы удержать Ветрова или заставить его выслушать меня.

Он смотрит на меня сверху вниз, и я чувствую себя маленьким потерявшимся котенком.

Однако, он все же дает мне возможность высказаться. Это уже что-то. Я даже вздыхаю с облегчением.

– Я не поджигательница, и я не курила! – выдаю.

– Да, но те свидетели, которых опрашивали дознаватели, подтвердили, что видели тебя в туалете с сигаретой во рту. Два свидетеля. – Он взмахивает перед моим лицом двумя пальцами, как будто этого достаточно, чтобы обвинить человека в поджоге.

– Нееет… – блею я как ягненок. – Они меня подставили. Ветров, ты там был, ты наверняка знаешь, что дверь была заперта снаружи! – Я ищу в его глазах понимание и не нахожу.

Его лицо непроницаемое и холодное. Невозможно понять мысли человека с таким выражением.

– Я жертва в этой ситуации. – продолжаю я. – Если ты мне не поможешь, то я…

– То что? – Он выпрямляется, становясь еще выше, и заставляя ощущать себя ущербной, как никогда.

Я знаю, что не права. И мне, правда, неловко. Я осознаю весь идиотизм этой ситуации. И это глупо, прийти к пожарному, который тебя спас, чтобы требовать от него помощи и расследования ситуации. Но что мне остается? Мне нужна чья-то помощь! Я должна найти способ, чтобы доказать свою невиновность, даже если мне придется просить об этом ненавистного пожарного.

– Ничего. – я все же даю заднюю, облизав пересохшие губы и осознав, что не могу подобрать подходящие слова.

Я собиралась включить стерву, пригрозить чем-нибудь Ветрову, надавить на него, все что угодно, лишь бы он мне помог вернуть репутацию. Ведь он наверняка знает, что делать в ситуациях, когда человека обвиняют в поджоге, да еще и был свидетелем.

Но не выходит. Что-то во мне изменилось. И это что-то связанно с его дурманящим запахом, с его присутствием.

Он нависает надо мной, и становится не по себе. Глядя на его руки, я вспоминаю как они вытаскивали меня из-под раковины, а затем, уносили прочь.

Отчего-то хочется вновь почувствовать его близость, но потом, я вспоминаю зачем пришла.

– Мне очень нужна твоя помощь. – Если включить стерву не получается, значит, я попробую разговаривать по-нормальному, хоть и сомневаюсь, что Ветров забыл, как я выплеснула ему воду с микроэлементами и витаминами в лицо и обозвала трубочистом…

– Чего мне тебе помогать? Протокол уже составлен. Все довольны… Кроме тебя. Но тебя, как я уже понял, просто так не удовлетворить…

– Я… У меня есть доказательства, что это не я. Я еще не знаю, как это работает, общение с дознавателями и все такое, но в гримерной и в коридоре были камеры видеонаблюдения, и на них точно будет все. Ну или почти все. По крайней мере, видео может подтвердить, что Мира забрала у меня клатч, пока я пробовала обувь, и что я проходила по коридору в платье, в которое невозможно засунуть сигареты и зажигалку.

– Я не могу тебе в этом помочь. – качает головой Ветров.

– Можешь. Например, ты можешь попросить видео, поговорить с этими… Дознавателями…

– Ох, ты не поняла, я не доказываю невиновность. Я спасатель, Эвелина, и я спасаю людей.

– Знаешь, что? Сейчас я как никто другой нуждаюсь в спасении. Моя жизнь и карьера разрушены, из-за того, что кто-то решил меня подставить! А настоящий поджигатель на воле!

– Это не тот ранг проблем, которые требуют моего вмешательства. – парирует Ветров.