— И все? — его спокойный, леденящий голос закрадывался под кожу, вызывая дикую панику. — Ваши свидетели – это подростки, трусливо сбежавшие из дома? Вы хоть одного из них узнать сможете?

— Боимся, что нет, — не смея поднять глаз, наперебой бормотали полицейские.

— Вам обоим выговор за превышение полномочий! Девушку отпустить, немедленно!

— Но она действительно предлагала нам взятку! — по неопытности пытаясь переиграть начальство, завопил молодой полицейский.

Павел пронзил его колючим взглядом.

— Вы хотите оспорить мое решение?

— Нет, ни в коем случае, Павел Андреевич! — тут же выступил вперед его напарник. — Извините моего товарища. Он работает всего две недели. Совсем зеленый.

Павел презрительно фыркнул.

— Поднимайся! — приказал Анне.

Вздрогнув, она медленно встала. Ноги не слушались. Все тело била мелкая, противная дрожь. Липкий, тошнотворный страх мешал поднять глаза и посмотреть на Павла.

Он грубо вытолкнул ее из комнаты для допросов. Впившись рукой ей в локоть, почти тащил за собой по узкому, слабо освещенному коридору в сторону выхода. Аня молчала, не сопротивлялась. Колени подгибались, и хотелось одного – крепко зажмуриться и оказаться дома, в своей комнате. Чтобы все произошедшее оказалось дурным сном. К сожалению, происходящее было явью.

Павел подвел ее к своей служебной машине и, распахнув дверцу, втолкнул внутрь.

— Надеюсь, ты понимаешь, что сейчас закон был не на твоей стороне? — включая зажигание, холодно бросил ей он. — И что эти двое опростоволосились только потому, что совершенно не читали подробности двести девяносто первой статьи?

— Двести девяносто первой? — жалко переспросила Аня. Она никогда не интересовалась вопросами права. А уголовным кодексом, тем более.

— Я при исполнении, Аня. Мне сейчас надо находиться совсем в другом месте, на другом допросе. Я рискую своим именем, нарушая правила и вытаскивая тебя из тюрьмы. Зачем ты предложила им взятку?!

— Я предложила оплатить штраф. Только и всего.

— Никогда больше этого не делай!

Она закрыла лицо руками. Жутко хотелось плакать.

— Как ты узнал, что я там?

— Твой брат мне позвонил. Плакал, просил прощения и умолял вытащить тебя.

Аня вспыхнула.

— Мне жаль, что ему пришлось тебя потревожить.

Машина медленно приближалась к ее улице. Аня чувствовала себя жутко уставшей и опустошенной. Их отношения с Павлом складывались, как одно большое недоразумение.

Он остановился возле ее дома.

— Спасибо, — подняв глаза, попыталась улыбнуться Аня. Улыбка получилась неестественной и вымученной.

— Знаешь, после того, как сегодня вечером ты выбросила в мусорный бак мой подарок, мне ни к чему твое спасибо. Думаю, наша встреча была ошибкой. Всего хорошего, Анна.

Она испуганно сглотнула. Он видел, как она выбросила его корзину из магазина? Но как? Как он узнал?

Не найдя, что ответить, девушка толкнула дверь и выбралась из машины. Опустив плечи, она медленно побрела к калитке. Он сам сказал ей «до свидания». И даже не отомстил за все нанесенные оскорбления. Странно и непонятно. А самое неприятное – на душе у девушки продолжали скрести мерзкие кошки.

Когда она вернулась, дом сиял. Даже мама никогда не убирается так чисто, как в ту ночь убрался Артем.

— Ань! Аня, ну прости меня, — чуть не плача, ходил за ней по пятам брат. — Хочешь, я тебе чай сделаю?

— Не нужен мне твой чай! — отмахнулась от него она. — Ничего мне не нужно! И попробуй только маме проговориться о том, что сегодня произошло!

— Ты что, сестренка?! Да я могила!

— Вот. Так-то уже лучше.

Следующее утро ничего не изменило — на душе у Ани было мрачно, как в самый пасмурный день. И чем ярче пригревало солнышко, тем сильнее сгущались тучи у нее внутри. Она окончательно запуталась в том, кто из них с Павлом был прав, а кто виноват. Возможно, он дразнил ее, да. Но для его семьи она такой будет всегда. Ничего не изменить. Противно, что он видел, как она без особого сожаления выбросила его подарок, доставленный в магазин. Теперь понятно, почему он не пришел за ней в семь часов вечера, как обещал в записке. Она обидела его своей глупой выходкой. На этот раз действительно серьезно обидела.