Я понимаю, что Яна занята. Фотосессии для моего канала, репетиции к концерту, но… Когда я предлагала ей исполнить мою песню, я думала это нас сблизит, что мы будем вместе работать над ней. Всё вышло не так. Сестра решила объединиться с какой-то рок-группой в творческом тандеме. Не со мной. Я каждый день слышу её репетиции и знаю, насколько изменили первоначальный вариант. Честно признаюсь, мне не особо нравятся внесённые изменения, но разве кто спрашивает моего мнения? Мой вопрос по этому поводу Яна приняла в штыки.

«Ты сказала, что это черновик, и песню буду исполнять я. А мне так больше нравится!» — заявила она, и все мои мечты о совместной работе развеялись в прах.

По просьбе Яны наш отец продвигает группу на концерт. Я слышала, что перед отъездом они запишутся в студии, и песню начнут крутить на популярных радиоканалах. У Виктора Васильевича достаточно связей и возможностей, чтобы сделать это.

— Спасибо за завтрак, — улыбаюсь ему и встаю из-за стола.

— Тебе спасибо, дорогая, — кивает он в ответ, подарив мне нежный взгляд. — Чем займёшься сегодня?

— Пойду на море.

— А Яна с тобой?

Кажется, у этого человека в голове незримый пунктик — сближение своих дочек. Я не против, конечно, но из-за занятости Яны сблизиться у нас не выходит.

— Я позову её.

— Отлично.

Поднимаюсь на третий этаж и замираю перед дверью сестры. Несмело стучу.

— Кто? — слышу вымученный хрип из комнаты.

— Ян, это Аня.

— Зайди, — командует она сипло.

Открываю дверь. Оказывается, сестра ещё в постели. Из-под пушистых сиреневых одеял и подушек виднеется только белокурая голова. На всех видимых предметах мебели разбросаны модные вещи, недалеко от изголовья кровати брошены босоножки.

— С тобой всё хорошо? — спрашиваю я, присаживаясь на край кровати.

— Не совсем, — сипло выдыхает сестра и сильнее кутается в одеяло. — Мне бы отлежаться денёк.

Кладу ладонь на её бледный лоб. Яна как уголёк!

— Да у тебя температура, Ян! — восклицаю я и стаскиваю с неё одеяло.

— Ты что делаешь? — возмущается та. — Мне холодно.

— Нельзя укрываться! Какая у тебя температура?

— Я не мерила.

Вздыхаю и бегу за градусником. Итог — тридцать девять и четыре! Мама дорогая!

— Ты принимала жаропонижающее?

— Да.

— Значит, нужен укол.

— Только не уколы.

— Это очень опасно Ян. Я сейчас же сообщу Виктору Васильевичу, пусть вызовет врача!

— Нет, только не папе!

— Это ещё почему?

— А ты не догадываешься? Мне через день уезжать на концерт! Он же меня не отпустит! Или ещё хуже — сорвёт нам поездку!

— Разве можно сейчас думать о концерте? — недоумеваю я.

— Можно! — отчаянно пищит Яна. — Ты не понимаешь, как долго я об этом мечтала!

Вздыхаю, обдумывая как поступить. Хотя о чём тут вообще думать? Поедет сестра на концерт или нет, а лечить её нужно. И как можно скорее!

— Хорошо, Ян. Я сейчас мигом в аптеку и вернусь.

— Папе не скажешь?

— Нет. Но если тебе не станет лучше, ты скажешь ему сама, договорились?

— Договорились, — кривится сестра и вновь натягивает одеяло до ушей.

Купив нужные лекарства, делаю жаропонижающий укол сама. Я научена. Множество раз делала инъекции бабушке во время болезни. Жар сбить удаётся, к обеду Яна даже берётся за ложку и пробует суп, который я приношу ей в комнату. Только морщится при каждом глотке, видимо, у неё сильно болит горло.

— Теперь прими лекарства.

— Спасибо, — хрипит она и вяло мне улыбается. — Завтра буду как огурчик, вот увидишь!

В этом я сомневаюсь. Такое за день не проходит…

Всё время кручусь возле сестры, беспокоясь за её состояние. К ночи температура снова поднимается, приходится опять делать укол. Спускаюсь в свою комнату, только когда Яна засыпает. Сон не идёт. Сажусь за синтезатор, убавляю громкость до минимума. На душе тоскливо и одиноко. Ловлю себя на мысли, что хочу отсюда уехать. Мне чуждо это место, этот роскошный дом с кучей обслуги, богатый отец, которого я продолжаю величать по имени-отчеству. Я хочу в свой родной дом, к друзьям, которые остались там.