Умеет испортить настроение, не спорю. Все мужчины глазами меня съедают, а этот невыносимый наглец продолжает нос воротить. Тогда же замечаю любопытные взгляды всего состава группы. К моему неудовольствию, больше половины из них были свидетелями нашей с Ярославом нехорошей предыстории. Ах, к черту воркование, следующую фразу высказываю довольно сухо:

— Я по делу.

— Да ну? — Ярослав выразительно выгибает бровь. — И какие же у нас с тобой могут быть дела? Бегать с тобой я больше не горю желанием.

Так вот чего Анна каждое утро на набережную носится! С Ярославом там круги нарезает, да ещё и мной прикидывается! А ведь святоша не такая уж и монашка, оказывается! Ни словом не обмолвилась…

Снова проглатываю негодование и протягиваю ему песню Анны.

— Предлагаю дуэт.

Ярослав даже не смотрит на листочек. Вот засранец.

— И кто с кем петь будет?

— Дураком не прикидывайся.

— Лучше уж так, чем говорить тебе в лоб, что мы… не споёмся.

— Сначала посмотри песню, потом принимай решение.

Он опускает на листок непроницаемый взгляд и некоторое время вчитывается. Его губы растягиваются в лёгкой улыбке, и я в который раз вспоминаю, насколько волнующе и горячо они умеют целовать.

— Кто написал сие творение?

— Я, — без зазрения совести выдаю я, потому что сестры у меня не существует, по крайней мере, для всех. Верно?

— Надо же, какие скрытые таланты. — Мне кажется, или он издевается? — Раз так, покажи мне, где тут можно вставить мужское слово? А то я в полном смятении.

Его вопрос озадачивает. Я что, и это должна предусмотреть?

— Это черновик, — важно отвечаю я, бережно разглаживая свои шелковистые пряди. — Мы можем переделать песню так, как ты захочешь.

— Есть один нюанс, красотка: я не хочу! — Ярик как-то странно смотрит на мои волосы, я даже нервничать начинаю. У монашки-то волосы темнее… — Да и не вписываешься ты со всем своим шиком в это скромное местечко.

— Ты, наверное, не понял. — Я морщу носик. Неужели он думает, что я ринусь тут местных гостей развлекать? — Я предлагаю тебе спеть не в ресторане перед отдыхающими, а на большой сцене!

— Как интересно. — Яр щурит свои проницательные глаза. — А взамен я должен буду?..

— Отредактировать нашу песню для дуэта. Вы профи, мальчики, и сделаете из этого настоящий хит. А я, в свою очередь, поговорю с папой…

— Офигеть… — наконец не выдерживает один из парней, бас-гитарист Гоша, и влезает в наш разговор. — Я — «за». Если реально твой старик подключится, мы такого намутим…

Ярослав бросает на него строгий взгляд, и Гоша в момент затихает, оборачивается на остальных парней, будто в поисках поддержки. Все молчат.

— Мы пас, Полянская. Ищи других «профессионалов», — отрезает Ярослав и отворачивается, давая мне понять, что разговор окончен.

— Алекс, ты сдурел? — не сдерживается полный лысый клавишник. — Такой шанс упускать! Ты ведь серьёзно, Ян?

— Естественно.

— Тогда чего тут думать, надо пробовать, — напирают на своего лидера за столом.

Смотрю прямо на Ярослава, не скрывая ехидной улыбочки. Он явно не в восторге от наезда группы, но молча терпит все претензии, которые так и продолжают сыпаться на его голову одна за другой. А уж каким тоном они всё это преподносят — настоящий разнос!

Ярослав поднимается из-за стола и молча уходит руководить вечером. Я перевожу взгляд на круглые настенные часы — уже девять, начало программы. Так что же, можно поздравить себя с первой маленькой победой или?

Ярослав

Зубы сводит от бешенства! С силой сжимаю стакан с соком, словно это он виноват, что меня всего колотит. Бью кулаком по столу, огонь полыхает в груди. Стрелки часов давно перевалили за полночь, но я глаз сомкнуть не могу. Голова разрывается, в ушах звенит сладкий голос Полянской: «Ты, наверное, не понял. Я предлагаю тебе спеть не в ресторане перед отдыхающими, а на большой сцене!» Парни меня чуть не сожрали, когда эта «оперная дива» ушла, посеяв смуту. С одной стороны, я полностью с ними согласен: такой шанс выпадает раз в жизни и его упускать нельзя. Но с другой, я уже зарекался никогда не связываться с этой стервой.