Говорят, как Новый год встретишь, так его и проведешь. Раньше я не верила в приметы, но в Адальфиве поверишь и не в такое. А вдруг и правда так проведу?

Боже упаси…

В спальню входила, мечтая об одном: как можно скорее уронить себя в кровать, зарыться под одеяло и не выбираться из-под него до самого финала отбора. Все будут только рады, если я куда-нибудь денусь. Чтобы глаза не мозолила. И распрекрасная стерва-графиня, и завистницы-алианы, и вечно всем недовольная сваха. А уж старейшины так и вовсе от счастья улетят на седьмое небо.

И что я им всем такого сделала, что у них всякий раз рядом со мной усиливается желчевыделение, а глаза наливаются кровью, как у быков при виде красной тряпки? Всего лишь имела глупость влюбиться в Ледяного. В этого бесчестного, бессердечного дракона.

Уф, подлый, подлый Герхильд! Забрал единственное, что могло спасти меня от ядовитого к тебе чувства!

Не успела я переступить порог спальни, как Снежок принялся ластиться ко мне, тереться о ноги.

– Хороший мой.

Подхватив кьерда на руки, крепко прижала к себе. Питомец не вырывался, урчал громко, цепляясь коготками за платье. Будто чувствовал, как мне сейчас плохо и как я нуждаюсь в его внимании.

А может, таким образом просил защитить его от двух ненормальных, развернувших в спальне самые настоящие баталии. Я бы назвала разыгравшуюся у меня на глазах битву «Встреча пажа и служанки». Встреча проходила эмоционально, я бы даже сказала, бурно.

Мабли, отчаянно жестикулируя, все пыталась выставить за дверь мною помилованного. За свободу которого пришлось расплатиться самым ценным, что у меня было. А тот ни в какую не хотел выставляться и на каждую возмущенную реплику служанки отвечал саркастическими ухмылочками и колкими фразами, намеренно еще больше распаляя Мабли.

Задира.

– Оборванцам не место в покоях княжны! – окончательно утратив над собой контроль, громко взвизгнула девушка. Для острастки еще и ногой притопнула, руки воинственно сжала в кулаки, сверля Леана Йекеля возмущенным взглядом.

– Да ты на себя посмотри! Тоже мне, нашлась командирша. На какой помойке тебя вообще отрыли? Такую замухрышку. Я подожду ее утонченность вот здесь, – демонстративно растянулся поперек моей постели. – И не сдвинусь до ее прихода с места.

От такой наглости Мабли оторопела и теперь молчала, беспомощно хлопая глазами.

Я кашлянула, привлекая к себе внимание.

– Я пришла.

Леан тут же придал своему тощему телу вертикальное положение. Вытянулся в струнку и руки по швам сложил. А у парня отменная выправка.

– Ничего еще не успел украсть?

– Никак нет, ваша лучезарность! – отрапортовал «новобранец».

– К счастью, пока еще утонченность, и надеюсь оставаться ею и дальше, – хмуро отозвалась я. Заметив, что Мабли порывается что-то сказать, и догадываясь, кто станет темой ее страстного монолога, устало попросила: – Давай потом. А сейчас помоги Леану найти комнату. И одежду ему подыщи.

– Но ваша уто…

– Пожалуйста, – взмолилась, прикрывая глаза.

– Пойдем, – раздался тихий голос паренька. Насмешки в нем как не бывало. – Видишь же, ее утонченность устала и хочет побыть одна.

Устала – не то слово. Когда за новоиспеченным пажом и пылающей праведным гневом служанкой закрылась дверь, я без сил опустилась на кровать да так и замерла со Снежком на руках, бездумно глядя перед собой. Куда – не понимала. Просто смотрела вдаль: не то на снежный узор, облепивший окна, не то на серый камень витых колонн, обрамлявший расписанные морозом стекла. А может, на танцевавшие в потоках солнечного света блестящие пылинки.