Выходные были ужасными. Я ни на чём не мог сосредоточиться, отдохнуть тоже не получилось. Был у отца. Узнал, как себя «чувствует» брат. И всё! А всё остальное время в мозгах постоянно всплывала Морозова. Я, не переставая прокручивал в голове все наши встречи, начиная с самой первой, и ответа так и не находил. Что с ней не так?

Да всё!

Сначала она отфутболила меня, отказавшись от моей помощи и денег! Денег! Это вообще по-женски?! И ведёт себя так, словно я чугунная статуя! Ну да, была бы античная, может и обратила бы внимание! И что меня больше всего раздражало, так это то, что она смотрела всегда в лицо своими большими глазищами. Хоть бы раз смутилась или отвела взгляд! Нет же! Прямой открытый взгляд! Хотелось бы знать, о чём она думает, когда так смотрит? Хотя, нет. Ну нафиг! Пусть смотрит. Вот только пусть вылезет из моей головы!

Я с трудом дождался понедельника. Ужасно хотелось приехать в офис и увидеть это сероглазое чудо. Вот же ведь наваждение! И девчонка-то обыкновенная. Светлые волосы, собранные в пучок, с торчащей из него какой-то палкой, большие серые глаза, очки…. Ничего особенного…. Пока не посмотришь в эти самые серые глаза. А если она ещё и рот откроет, то все, полный абзац…. Иногда мне кажется, что из этого милого ротика должны литься волшебные, нежные слова, сводящие с ума. Так нет же! Ответит так, что вздрогнешь! И вроде бы всё прилично: ни грубости, ни хамства, ни лести. А на душе, как после кислой конфеты! Хотелось бы сладенького, а тут сочетание острого перца с лимоном!

Так всё, Влад! Сладенького ему захотелось! Тебе, дураку, радоваться надо, что помощница работает, а не глазки строит, а ты слюни распустил! Хотя... Если бы Морозова с самого начала «строила глазки», то вряд ли я бы сейчас страдал этой головной болью. Я понял, чего мне не хватает! Мне не хватает внимания! Её внимания! Чёрт бы её побрал! Что там, у Александра Сергеевича? «Чем меньше женщину мы любим…» Ага. Как же! Чем меньше женщина обращает на тебя внимания, тем хуже начинают работать мозги! Точнее, они совсем не работают, а становятся манной кашей!

Так! Всё! Собраться и не расслабляться! У меня ещё есть время, пока моя помощница придёт.

Распахнул двери и наткнулся на Морозову, стоящую на одной ноге и пытающуюся снять второй полусапог.

Я аж задохнулся. Соберёшься с ней тут! Как же!

Увидев меня, Вера зыркнула в мою сторону и опустила ногу.

– Доброе утро, – усмехнулся я.

Морозова фыркнула и пробурчала:

– Доброе.

– Что-то не так? – поинтересовался я, разглядывая её хмурое лицо.

– Замок заел, – она что-то стала смотреть в органайзере.

– Давай посмотрю, – выпалил я прежде, чем успел подумать.

– Не…

– Давай!

Мне только не хватало помощницы, бегающей в одной туфле! И я присел на корточки, чтобы посмотреть злосчастную молнию.

Вера повернула ногу и тоже наклонилась. Смотрит, блин! На замок смотрит! Не на меня!

Язычок на бегунке вывернулся, а сам бегунок не хотел никуда бегать!

Я взялся за сапог и пододвинул чуть ближе к себе. Что-то из моей головы совсем вылетело, что в сапоге нога Веры. Я повертел язычок, пытаясь его выправить. Не знаю, как Вера удерживала равновесие, стоя на одной ноге, но за меня она не держалась. Я, видно, сильно крепко сдавил Верину ногу, потому что заметил, что она закусила губу. Наконец мне удалось выправить язычок на молнии, и бегунок заскользил вниз. Я снял её сапог и отпустил ногу, обтянутую темно-коричневыми колготками. Или чулками? Чёрт! Куда меня опять понесло?!

Я услышал вздох облегчения.

– Спасибо большое. Извините, я не думала, что такое может случиться, – сказала Морозова и забрала свою обувь, чтобы убрать. Она прошла в одних колготках (или всё-таки чулках?) за стол и обула туфли.