— Здесь небезопасно, миледи, и вам надо уехать. Желательно засветло, а темнеет сейчас рано. Что-то еще?

Он повернулся ко мне, и какое-то время мы оба стояли, смотря друг другу в глаза. Из-за того, что свет из окна падал ему на спину, лицо лорда Вейтворта было в тени и взгляд его не вызывал во мне паралич, как ночью, но, может, дело было и в том, что все казалось иначе при свете дня. 

Я обязана была сказать что-то в свою защиту.

— Вы покроете меня бесчестьем, милорд.

— Это лучше, чем покрыть ваш растерзанный труп погребальным саваном, — отрезал он и резко указал мне на дверь. — Идите и собирайтесь, и поторопите вашу горничную. 

Это человек втаптывал меня в грязь, даже не думая о последствиях. Из дома выгоняют жену, которая опозорила себя или мужа, и путь у нее после этого один — в убежище Ясных, замаливать грех. Что бы там ни случилось, я не уеду отсюда, решила я. Но мне не обязательно не соглашаться и спорить.

Алоиз и поварята вели себя как обычно, но что я знала о том, как они себя обычно ведут? Летисия была напугана, мой муж… он показался мне очень растерянным. Не таким надменным и бездушным, как ночью, словно день смыл с него все нечеловеческое. Он так и не подошел ко мне, не угрожал, просто стоял и смотрел, и его нетерпение испепеляло.

Я вышла из кабинета и направилась в малую столовую, твердо решив сначала позавтракать, но там было пусто. Летисия наверняка знала, что нам придется уехать, и не успела сказать мне или же не захотела, или получила приказ молчать, или, может быть, ей было дано распоряжение держать меня в комнате. Или она боялась сама, вне зависимости от страхов, владеющих моим мужем. 

— Я голодна, — сказала я, заходя в комнату, но Летисии не было, и я вспомнила, что она должна отнести моему мужу рубашку, а на столике действительно стоял завтрак. Кто же его принес? Поварятам входить в мою комнату не разрешалось, так для этого дня сделали исключение или Летисия принесла мне поднос сама?

Но это был не тот насущный вопрос, который меня тревожил, хотя я и правда очень хотела есть. И поэтому я набросилась на еду так, как не подобает леди — едва не давясь вкуснейшими булочками, тонко нарезанной ветчиной и запеченным яблоком со взбитыми сливками и перечно-соленой карамелью.

Алоиз был искуснейшим из поваров, бесспорно.

И все это время я старалась не смотреть на пятно. Оно было, как я ни избегала бросать на него взгляд, когда вошла, я прекрасно его увидела. Может быть, это пятно было причиной тому, что лорд Вейтворт практически обрекал меня на заточение в убежище Ясных созданий, потому что… потому что принять меня обратно после такого он просто не мог. Либо жена опозорена и наказана, либо муж опозорен и с этим смирился. Здесь, в глуши, вряд ли кто-то обратил бы внимание на мой отъезд настолько, чтобы не подать лорду Вейтворту больше руки, но он был лордом-рыцарем, и если бы этот поступок стал известен хоть кому-нибудь при дворе…

Что жены бывали неверны до брака, я знала. Не до такой степени я была наивна и несведуща в свои неполные двадцать два года. И поступали с ними по-разному, но чаще всего оставляли позор за дверями спальни. Так было проще для всех.

Я не была ни в чем виновата, кроме как в том, что вышла замуж за человека, на землях которого нашли подозрительное мертвое тело. Но, несмотря на весь ужас того, что меня ожидало, мне не хотелось даже рыдать. Я тоже вела себя очень странно — не так, как могла бы сама от себя ожидать, так почему же меня смущает поведение остальных в этом доме?

— Миледи?