Все бы ничего, но именно Галина Владимировна подняла трубку. Приступ случился быстрее, чем успел договорить полицейский. Ее быстро откачали и привели в порядок.

Но расстраивало Галину не это. Маша превращалась в мажорку.

Противную напыщенную мажорку. От таких часто сразу начинало тошнить. Вот и мама заметила рвотные позывы. Хотя Маша, утверждая обратное, не переставала скупать обувь и одежду из последних коллекций именных брендов. Семен никогда не ограничивал свою любимую дочку в деньгах, чем та со временем начала пользоваться.

На все попытки Галины облагоразумить мужа тот отнекивался, что девочка еще молодая и пусть развлекается. И вот девочке двадцать четыре года. За плечами театральная академия, школа благородных девиц, сомнительные подруги и одна битая машина.

— Мама! — взбунтовалась Маша, но от грозного вида матери быстро спустила обороты.

— Или автобус, или сиди дома! — кинула через плечо мама и направилась на задний двор. Розы сами себя не польют.

Мария демонстративно скривила лицо. Отучить от этой пагубной привычки не смогла даже грозная фрау Марта – преподаватель школы благородных девиц.

— Не кривляйся! — осадила дочь Галина, не поворачивая головы. Мама знала свою девочку как облупленную.

Громко выдохнув, Маша решила, что ее платье не переживет поездку в автобусе. Встречу она отменила. Переоделась в любимые велосипедки, натянула футболку оверсайз (на три размера больше) и завалилась смотреть сериалы.

За просмотром любимых киношек Маша провела весь день. Горничная Луиза только и успевала бегать к девочке с новой тарелкой еды или напитком.

“А что, деньги платят, пусть бегает”, — рассуждала и оправдывала свое поведение Маша.

Звонок в дверь услышала сразу. Она часто смеялась, что его даже соседи слышат, так громко гремел колокольчик. Мария знала, что дверь откроет мама или Луиза, по этому не спешила вниз.

Так и произошло.

Девушка услышала голоса. Мужские.

Все остальное происходило как в замедленной съёмке. Маша услышала глухой стук. Она слышала его раньше. Словно что-то упало. Вернее, кто-то. Девушка сама чуть не сломала шею, летя с лестницы. Луиза уже вовсю бегала с нашатырем. Галина Владимировна лежала в прихожей и не шевелилась. Незваными гостями оказались полицейские. Один помогал Луизе, пока второй вызывал скорую помощь.

Громко выругавшись, девушка обратила на себя внимание всех. Оказавшись на коленях возле матери, Маша, словно дикая кошка, метала молнии из глаз и шипела на мужчин.

— Что здесь происходит?! Кто вы такие?! Что вам нужно?! — рявкнула девушка.

— Успокойся, девочка, — осадил ее грубым голосом один из полицейских. По грозному виду стало ясно, что он главный. — Твой отец в участке. Все ваше имущество арестовано.

Девушка быстро заморгала. После слов этого грубияна в голове Маши включился белый шум. Еще одно слово, и нашатырь понадобится ей.

“Как папа в участке? В смысле все арестовано? Что происходит?” — пыталась собраться она.

— Мистер Уильямс? Все под контролем. Буду держать вас в курсе, — отчитался перед кем-то полицейский и положил трубку.

“Уильямс? Какой Уильямс?! Что тебе от нас надо, ублюдок?!” — еще не представляла, кто это, но уже возненавидела незнакомца Мария.

Маша сидела на кухне и нервно вертела кружку в руках. Поехать с мамой в больницу ей не разрешили все те же полицейские. Благо добрая Луиза согласилась сопровождать нанимательницу. Девушка со слезами на глазах провожала машину скорой помощи. Луиза пообещала постоянно писать про состояние Галины Владимировны.

— Вы останетесь в доме, — монотонно повторял тот самый грубиян.