Его глаза удивлены и улыбаются, кусает за пальцы, отдёргиваю и прячу за спину.

- Клянусь, правду говорю.

- Нельзя клясться попусту, - упрекаю строго.

- Правду говорю.

- Какую правду?

- Как увидел впервые, ещё весной, так и всё, конец мне.

Бросаю быстрый взгляд.

- Олесь, посмотри на меня, - разворачивает к себе, снова обнимает, вывернув наизнанку душу. - Говорю как есть, посмотри, я не вру. Саныч как въехал весной, так я и запал. Утром такая вся из себя каждый день, заносчивая сука, проходила мимо и не замечала. Апрель, первые числа апреля, с тех дней и хочу тебя себе.

Сглатываю, сглатываю и никак, ком из эмоций застрял намертво. Крушит, понимание сказанного, выдержку, разносит стабилизаторы организма. Расшатывает волю с таким трудом восставшую.

Сама хватаю за пальцы, неуклюже так, и веду дальше по неизвестному пути.

"Хочу тебя себе."

Засели слова, вертятся, неугомонные кусают меня, ломают выстроенную стратегию ведения боя. Боже... Стас... я так хочу сдаться, провалиться насколько возможно глубоко в бездну чувств. Хватать жадно воздух рядом с тобою, хочу постоянно ощущать твой вкус, бесконечно не переставая касаться горячей кожи, ощупывать, ласкать сильное тело...

- Олесь, попробовать стоит, ты не пожалеешь, обещаю, - говорит на пониженных, вызывая доверие, трепет изголодавшейся души.

Идём за руки, молчу, сейчас и звука издать не смогу, раздирает внутренности агония. И правда бьёт прицельно, мальчик, неужели тебе действительно девятнадцать. Бросаю взгляд, ловит, ждал, чувствует сдаюсь, добивает.

Что я теряю в случае провала? Душу, сердце, снаружи останусь той же, как и цели останутся неизменными. Сжимаю крепче пальцы непроизвольно, отвечает тем же. Не уж то не переживу, когда свалит по своему пути... Вспыхиваю жаром, пытаюсь проецировать наперёд поражение, а не надо.

- Мне правда тяжело... - пытаюсь выдать откровенность.

Даёт время, гладит похолодевшую ладонь, не успокаивая этим, а распаляя сильнее.

- Знакомство дибильное, а после того, что я узнала, когда у меня были... Осадочек остался мерзопакостный. Потом эти безумия, что творились...

Так сложно донести мысли и не ранить себя. Хочется верить не пройдётся по мне бульдозером, располагает высказаться откровенно, прямо как есть.

- Какие безумия? - буднично уточняет.

- Всё, - попыталась отлынить, не хочу это сейчас обсуждать, не потяну, взорвусь обидами.

- На вопрос, пожалуйста.

- Ты достал требовать ответы.

- Ненавижу, когда не отвечают на вопросы.

Тормозит нас, тянет к себе ближе.

- Я тоже много чего не люблю, - выдавливаю, облизнув пересохшие губы.

Показалось поцелует сейчас, даже склонился чуть. Рот сам в предвкушении приоткрылся, сердце понеслось, перекликаясь с пульсирующим низом живота.

- Какие безумия? - произносит пробирающе.

Где ж ты так разговаривать научился? Пленяет, разносит просто.

- В машине на обочине, мой кабинет в разгар рабочего дня, потом вообще агония... - перевожу дрогнувшее дыхание.

Готова сама потянуться за порцией блаженства. А он отстраняется, берёт за руку и сворачивает в открывшийся взору сквер.

- Соглашусь, первый раз был безумием, - говорит это со странной интонацией, распознать не удалось её природу. - По-пьяне и то такого не чудил. Дерзко даже для меня. При всех, на обочине... - улыбается, как показалось смущённо.

Краснею, против воли вспоминается как сдирала с него ремень, облизывала шею, словно это самое вкусное, что когда-либо пробовала. Скажу вам это я ещё не всё позволяла себе, чего хотелось с ним сотворить.

- Меня так оргазмом ещё не разносили, чтоб скулил жалобно, - издаёт нервный смешок.