Отворачиваюсь, с намерением отмахнуться от предложения, но боковым зрением замечаю мажорскую спину, и дальше стук двери.

Вышел…

Идея приходит моментально. Упустить такой шанс глупо.

-Извините, Антон Михайлович, можно выйти? – недоверчиво глянув на меня, кивает.

Пулей вылетаю из аудитории, в висках пульсирует, и боль в затылке становится гораздо сильнее. Стараясь не шуметь, мягко ступаю по четвертому этажу.

И где он? Испарился гад такой.

Вот и зачем я кинулась за ним? М?

Даже если мы с ним пересечёмся, что говорить? Ни одной порядочной мысли в голове.

Да что уж тут скажешь?

Перевожу дыхание и в голове что-то щёлкает. А какого хрена я должна ему, что-то объяснять? Мы не пара, он просил я не дала. В чём собственно дело? Вон, Коваленко я тоже не дала, но тот же губы не дует.

Угу, только ты не спала с дядей Коваленко…

Кривляюсь сама себе в зеркальной поверхности, и иду в сторону медкабинета, который находится на втором этаже. Спускаюсь по ступенькам, перепрыгивая через пару. Проще говоря, добиваю себя. От боли перед глазами мушки прыгают.

Так и не встретив Дана, захожу к Анфисе.

-И что у тебя? – скептично проводит визуальную оценку.

-Цела, - отвечаю нашей медсестре.

-Чего пришла тогда? – возвращаясь к своим пузырькам, спрашивает.

-Есть что-то от головной боли?

-Хм… - достаёт блистер спазмалгона и даёт мне. – Бледная ты какая-то. Давай давление измерим.

-Ой, нет, спасибо, - беру две таблетки и кладу блистер на железный столик. – Я побежала.

Подкидывая плоские кругляшки, иду в столовку. Выпить и закусить, так сказать. Но прямо по коридору движется Шутов.

-Дан! – зову его. Не поворачивается. – Даниэль! Шутов, блять!

Поворачивается крайне медленно, всем видом показывая, как я его достала.. И увидев выражение лица парня, понимаю, что зря позвала. Ой зря.

В таком виде Даниэль впервые предстал передо мной. И без того заострённые черты лица стали выразительнее. Чёрные глаза смотрят на меня с призрением и отвращением. Сомневаться не приходится – я его бешу…

Это неожиданное ранит…сильно…

7. Даниэль

-Мы можем поговорить? – спрашивает, переступая с ноги на ногу.

Мнётся, как девочка. И я бы поверил в её невинность, если бы не видел собственными глазами сексуальное тело, лежащее на кровати Тима и использованные презики рядом.

Сука! Стоит вспомнить начинает колошматить по новой.

-Есть о чём?

-Думаю, да, - она опускает глаза, а мой член словно под давлением, поднимается.

-А я думаю, нет. Ты трахнулась с моим дядькой. Всё нормально, Алмазова, - выдаю якобы спокойно.

Руки осознанно прячу в карманы, сжимая в кулаки. А хочется её шею.

Давай, Алмазик, скажи что-нибудь, дай мне повод…

И она даёт.

-Ты сам виноват! – вздёргивает свой маленький нос. Воинственно задирая голову, чтобы посмотреть мне прямо в глаза.

-Я? – слегка опешив не понимаю в чём виноват.

-Если бы ты тогда не ушёл…с рыжей девицей, - выплёвывает ядовито. – Возможно, у нас что-то и получилось бы. Поэтому, да. Ты сам виноват!

Вся злость, что жила во мне и культивировалась с прошлой пятницы, замирает в грудине. Услышанные слова, едва успеваю переварить мозгами, как очухиваюсь уже у стены в тёмной нише.

В руках стройное тело. Дрожит. Смотрит испуганно.

-Я виноват? – цежу, потому что гнев опоясывает челюсть и её не разжать. Кивает несмело. – Я, блять, за тобой бегаю уже пару лет, как щенок. Цветочки, конфетки, приглашение на свидание, а ты ДАЛА ему подцепив в клубе! Сама! Сама, твою мать!

-Это он тебе сказал? – в голубых глазах разрастается тьма. Драгоценный камушек звереет. – Он весь вечер на меня пялился! А ты ушёл!