— Да не было никакой детской влюбленности, ты сам ее придумал и сам поверил, — я обманываю. Но на этой лжи брат меня поймать не сможет.

— Вот и славненько. Он, кстати, будет сегодня на наших семейных посиделках. Мама уж очень хотела его видеть.

— Ты уже всех о его возвращении в известность поставил?

— Конечно, — серьезно отвечает брат. – Просто решил предупредить, чтобы не стало сюрпризом.

— Откуда столько радости? Ты к нему раз в два месяца точно ездил.

— Так то ездил, а тут он постоянно рядом будет.

— Слушай, мне кажется, что детская влюбленность была именно у тебя, — не удержалась от колкости. – Даже переросла во взрослую.

— У тебя, Крис, язык без костей, — довольно отмечает брат. Уж не знаю, откуда в нем мазохизм, но он отчего-то получает истинный кайф, когда я его подкалываю.

— Покажи мне хоть одного человека, у которого с костями.

— Отстань.  В общем, не забудь про сегодняшний ужин. Я буду с девушкой.

— Опять? – тяжело вздыхаю я.

— Снова.

После этого из трубки раздаются короткие гудки.

Нет, я люблю брата. Иногда просто обожаю – он был рядом каждый раз, когда я чувствовала себя по-настоящему плохо. Всегда поддерживал какие-то мои авантюры и в каждом споре с семьей вставал на мою сторону, даже если считал, что я не права. Об этом он мне мог высказать после, но никогда во время. Я не представляла своей жизни без Вадима и смело могла его назвать своим самым близким человеком. Но иногда он по-настоящему невыносим. Особенно, в вопросе моей личной жизни. Уж не знаю, почему он примерил на себя роль коршуна, который строго следит за моим личным счастьем, но каждый раз я сталкивалась с какой-то до болезненного неадекватной реакцией.

— Обидишь Крис, я тебе ноги переломаю, — его коронная фраза. Он всегда говорит ее с милой улыбочкой и поигрывая бутафорским кастетом, внезапно оказавшимся у него в кармане. Стоит ли говорить, что это лишь первый шаг в его стратегии отваживания от меня ухажеров?

Телефон, который я все еще задумчиво сжимаю в руке, вновь трелькнул.

«Проснулась?» — от незнакомого номера, и в животе уже начинают порхать бабочки.

Вчера после нашего… кхм… слишком уж откровенного поцелуя я подумала, что он уйдет. Но не ушел. Действительно проводил до подъезда, взял мой номер телефона и напоследок чмокнул в нос. А сейчас написал!

Я почувствовала себя влюбленной дурочкой, даже осмыслила неправильность такого вот состояния – ну не школьница же, а взрослая барышня! Не могут же бабочки в животе от одного вечера.

«Да)» — ответила я.

«Я бы предложил кофе в постель, но в моих силах лишь вытянуть тебя на поздний завтрак в какое-нибудь милое местечко».

Бросаю взгляд на часы. Через три часа встреча с родными, а отец всегда требует от меня безукоризненного внешнего вида. И если в универ я еще могу себе позволить пойти в джинсах и в каком-нибудь кардигане, то на «семейные посиделки» придется облачаться в платье. Причем в платье, которое скроет засос.

— Я выдаю тебе достаточно денег, чтобы ты следила за собой, — говорит отец каждый раз, когда я, по его мнению, выгляжу недостаточно статусно. Меня это всегда бесило, но увы, он прав. Сама-то я деньги зарабатывать пока не научилась. Да и что уж греха таить, не особо пробовала.

«Увы, у меня на сегодня планы», — отписываю я, и это действительно увы.

Телефон тут же вновь сигналит, но в этот раз не от Влада, а от Шервуда.

«Ты как? Вчера так внезапно пропала, я волновался. Надеюсь, это не из-за меня…»

Ути-пути, какие мы нежные. Я не могу подавить раздражение, хотя понимаю, что беситься-то нечего.