— Ты нас с папой знаешь. Мы в Яне души не чаяли до тех пор, пока он…

— Не надо, — перебиваю.

Не хочу об этом ничего слушать. Сама прекрасно знаю, что отношения между Яном и моей мамой резко испортились после моей неудачной беременности. Она была категорически против аборта. Папа поддержал ее. Впрочем, он всегда ее во всем поддерживает, потому что в нашей семье главная именно мама.

— Что «не надо»? Вашего ребенка он не пожалел, а того другого нагулял и приласкал сразу? Того другого значит надо жалеть, да? Так получается? Что за двойные стандарты?

Начинаю расхаживать из одного угла гостиной в другой. Чувствую дрожь в теле и ком слез в горле. Но держусь. В конце концов, это моя мама, значит и мои проблемы, которые, кроме меня, никто не решит.

— Во-первых, это было наше обоюдное решение, мама. Во-вторых, этот мальчик здесь вообще ни при чем. Ян сам не знал о том, что у него есть сын. И… Никто никого не нагуливал. Это еще произошло до того, как мы официально стали парой.

— И ты поверила?

— Да, мам, поверила. У меня нет причин ему не верить.

— Ну и дура. Аборт проглотила, измену проглотила. А дальше что?

— Мам, хватит.

Сжимаю пальцами горло. Будто это должно перекрыть доступ слезам. Но не помогает. Они уже жгут переносицу, не позволяют нормально сделать вдох.

— Нет, не хватит, дочка. Это уже ни в какие рамки не впишешь, понимаешь? Если бы я знала, что всё вот так получится, никогда в жизни замуж за Раевского не пустила. Ты же не понимаешь, что тебя ждет впереди. А я понимаю, потому что дольше тебя на этом свете живу. Много всего повидала. Сначала ребеночек, затем мамаша активизируется.

— Мам, пожалуйста…

— Нет-нет, ты должна понимать на что подписываешься. Теперь ты всю жизнь будешь вынуждена делить своего Яна с той другой семьей. И нет никаких гарантий, что она не захочет стать для него единственной.

Мама бьет своими словами вполне прицельно. Озвучивает всё то, чего я так одержимо боюсь. Рушит все мои барьеры, обнажает мой страх.

— Ян — не маленький наивный мальчик, — парирую. — Он умеет расставлять приоритеты.

— Да уж вижу, — не без иронии отвечает мама. — Я всегда была «за» Яна. Хороший умный парень. Но, видимо, ошиблась я с оценкой. Нина в трубку повздыхала и смирились. Вон ждет, когда познакомиться с внуком сможет. Тоже мне. Подруга. Никакой солидарности.

— У нас всё будет хорошо, — упрямо продолжаю стоять на своем. — Да, не без проблем. Но у кого их нет? Мы с Яном уже успели пройти через многие трудности. Он ни разу не оставил меня с ними наедине.

— И ты будешь это терпеть?

— Есть ради чего, мама!

На секунду виснет пауза.

— Не знаю, Мира, — уже более мягким тоном продолжает мама и тяжело вздыхает. — Я… Я просто всё еще не могу поверить. И принять такое вряд ли смогу.

— Тебе и не нужно, мам. Это наши с Яном проблемы.

— Ты моя дочь, Мира. Я тебя рожала. Мы с отцом растили. На все кружки, утренники, олимпиады вместе ходили, поддерживали. В больнице с тобой лежала. Поэтому твои проблемы напрямую нас касаются. Я не хочу, чтобы ты варилась во всем этом. И не уверена, что ты справишься. Я бы вообще поставила ультиматум: или я, или ребенок.

— Ультиматумы на Яна не действуют. И ставить я их не хочу.

— Ты потом об этом пожалеешь, Мира. Очень сильно. Лучше сейчас всё решить.

— Мы уже решили.

— Он решил, а ты послушно выполняешь.

— Ему тоже не легко.

Пусть Ян этого и не показывает. Не играет на моих эмоциях, но всё же он не железный. Наверняка в глубине души переживает

— Прости, дочка, но его жалеть я не собираюсь. Кто там мамаша, знаешь?