– У тебя-то унылые? У вас же целая толпа всегда собирается!

– В этом году одни взрослые, – надулась я. – Мои двоюродные, Глебка с Оксанкой, не приедут. Ксюшка тоже. Короче, ждут меня родители, тетушки и дядюшки, оленьи рога и много еды.

– Нужно мыслить позитивно, Лера, – сказал Макс. – Это же Новый год – время чудес. Вспомни, мы об этом всегда говорили. Обязательно произойдет что-то хорошее!

– В этом году чудеса у меня наоборот.

– Это в тебе говорит депрессия, – солидно заявила подруга, которая планировала поступать на психолога. – Но шар жалко, да.

– Это такой синенький, со снежинкой? – уточнил Макс, похоже, так и не определившись c заказом. Когда парень думал, у него между бровей появлялась едва заметная смешная складочка. «Мозг сокращается», – всегда шутила Вероника.

– Не-а, – мрачно заметила я. – Красный, со снеговиком. Неужели ты помнишь все мои елочные игрушки?

– Ну, любимые-то помню. Их не так уж и много.

– Ты же не заходил ко мне в гости уже лет сто.

– Раньше я был любознательным ребенком с хорошей памятью. Поэтому много замечал и запоминал.

Разговор с друзьями, много шоколада и яркие огни торгового центра вернули мне хорошее настроение, и вот я уже отвлеклась и болтала ни о чем. Про свитер и другие неурядицы я почти забыла. Макс, сославшись на дела, быстро смотался, а мы с Вероничкой решили еще немного посидеть в кофейне.

– Ну неужели ты реально веришь во все эти чудеса и в то, что Новый год непременно приносит удачу и счастье? – допытывалась я у Вероники. – Это же детские сказки. Посмотри, что творится вокруг. Если бы Новый год приносил счастье всем без исключения, мир был бы в сто раз лучше.

– Верю, Лерка. А как иначе? Вот тем, кто не верит, счастья и не достается! Смотри, метель закончилась. Теперь тихо, и снежок падает огромными хлопьями. Это ли не чудо?

– Чудо, – согласилась я, выглядывая на улицу. В свете фонарей снег переливался и смотрелся просто невероятно. Он обнимал ветви деревьев и словно воздушное покрывало лежал на бордюрах. Все вокруг казалось уютным и мягким.

– Вот, а ты говоришь! Пойдем гулять?

– Что, прямо сейчас?

– Ну почему прямо сейчас. – Вероничка пожала плечами. – Можно через пару часиков. Кстати, мы с тобой в этом году еще не выбирались на каток. Кто знает, может быть, там сегодня будет Кирюха… Еще один вариант новогоднего чуда.

При мысли о брюнете из параллельного класса я заулыбалась. Он нравился мне с начала учебного года, но подойти к нему я боялась. Он тоже поглядывал на меня издалека, и я жила ощущением приятного предвкушения. Мне нравилось мечтать о нем и думать о моменте, когда парень все-таки решится сделать первый шаг – ну, или я решусь. Мысли о том, что я ему не нравлюсь, у меня не возникало. Во-первых, я была симпатичной, а во-вторых, Кирюха ни с кем не встречался, а это значит, он также просто приглядывался ко мне, как и я к нему. Было в этом какое-то особое очарование – наблюдать друг за другом издалека и надеяться, что моим новогодним чудом будет любовь. Что может быть романтичнее, чем отношения, начавшиеся под бой курантов!

По дороге мы с Вероничкой ловили ртом снежинки, как в детстве, бегали по сугробам, и домой я пришла уставшая и взмыленная. Хотелось забраться под теплый плед с книжкой и кружкой какао с маршмеллоу. Но я уже пообещала подруге сходить на каток, поэтому пришлось быстренько перекусить бутербродом, рассказать маме о своей неудаче со свитером с оленем и отправиться переодеваться.

Мама посмотрела на меня своим фирменным взглядом, который означал, что она меня не понимает, и все же для виду посочувствовала. Я хотела на нее обидеться, но потом вспомнила, что сама тоже не смогла оценить величину трагедии, когда мама не успела ухватить на распродаже ярко-алые туфли от какого-то неизвестного мне итальянского мужика. Я тогда тоже посочувствовала, но проникнуться горем не смогла.