Залип на ее длинные ноги в прозрачном капроне, невольно вспомнив Ирину. На секунду завис, сжимая кулаки, но быстро взял себя в руки. Расстаться с прошлым очень сложно, тем более с лучшим, что было в жизни. Решительно двинулся вперед, встал напротив Васильковой, оперся на свой рабочий стол. В душе кипела настоящая буря, хотя внешне этого ничем не выдавал — привычка.

— Откуда ты знаешь про “волчонка”? — спросил таким тоном, чтобы даже не думала лгать.

Это было мое домашнее прозвище, данное Ириной. И никто, кроме нас двоих, о нем не знал. В номере отеля Василькова назвала меня им, и это терзало.

— Не знаю… само вырвалось… — еле слышно пробормотала она и опустила глаза.

Правда.

— Что ты чувствуешь при виде меня? — не ослабил тон, держал ее в напряжении всем своим видом.

— Ничего… — замотала головой Василькова, но голос предал ее — сорвался на последней ноте на нервный фальцет.

Ложь.

Ну что ж…

Подошел к ней вплотную, поднял подбородок, обхватив его пальцами, посмотрел в глаза, не меняя выражения своих. Смотрел молча, в самую глубину, чувствуя, как она дрожит и словно покрывается инеем от моего взгляда.  Перед внутренним взором плыли картины ее объятий с белобрысым молокососом. Опустил руки на хрупкие поникшие плечи, и в груди больно кольнула жалость и желание… защитить от самого себя. Неожиданное. Ошеломляющее. Провел медленно ладонями по ее опущенным вдоль тела рукам, наблюдая, как кожа реагирует на мои прикосновения, согревается. Опустил руки на тонкую талию и вернул взгляд в глаза Наташи.

Моя женщина…

Кажется, сказал это вслух, увидел, как распахнулись ее глаза, приоткрылся в удивлении рот, податливо ослабло в моих руках ее тело. Стиснул талию до боли, что она тихо ахнула, и рывком впечатал в себя, прижимая ее бедра к своим, давая почувствовать, как твёрдо и велико мое желание, как много приятного я могу ей дать… по сравнению с гребанным белобрысым мальчишкой!

Разозлился и опустил взгляд не ее грудь — соски девушки призывно торчали, выпирая под платьем, я невольно облизнулся и подумал, что на деловую встречу к человеку, к которому ничего не испытывают, без лифчиков в обтягивающем платье не приходят, и…

…впервые искренне улыбнулся.

Не удержался, пальцами провел по девичьей груди, по самым вершинкам, услышав тихий не то всхлип, не то стон, и опустил руку еще ниже, на бедра, нагло подтянул платье выше и провел пальцами между ног — даже ее колготки были влажными от возбуждения. Этот сладкий запах готовой к близости со мной, желавшей этого женщины, вышиб все сомнения. Я расцвел широкой довольной улыбкой, подхватил Наталью под попку. Она обвила мое тело ножками и обняла шею.

Поднес ее к кожаному дивану и мягко опустил на него. Она так и продолжала держаться за мою шею и цепляться за бедра ногами, а я смотрел в ее милое лицо, в ярких красках представляя, как сладко накажу Василькову за выходку в кафе...

***

Я надеялась на выходной, но вышло все иначе. Так за меня решил Ланской. И ведь знает, к кому нужно обращаться, чтобы реализовать свой замысел чужими руками. Пришлось взвалить хлопоты по переезду на Женьку, а самой топать в издательство. Благо вещей у нас немного, а квартира, которую я нашла, в соседнем доме. И пока Женька перетаскивал вещи, я лежала в объятьях монстра, стараясь изо всех сил держать себя в руках, чтобы не поддаться соблазну, полностью обнажив перед мужчиной не только душу, но и тело.

Неимоверное желание близости разрывало изнутри. Томящее возбуждение тянуло промежность, болезненно требуя ласк Андрея. И я позволяла ему, пока он вдавливал меня в диван, опираясь лишь на локти и целуя меня долго и страстно. А я отвечала, наслаждаясь его дыханием, языком у меня во рту и прикосновениям то нежным, как взмах перышка, то жарким, как огонь. Очень волнительно и страшно.