Рьяно желая покинуть разочаровавшую меня Касабланку, я взяла такси до вокзала за тридцать дирхамов. Но всё напрасно – толпа у кассы и всеобщая неразбериха не дали уехать в Марракеш ближайшим поездом. Автомат по продаже билетов, не изменяя общим правилам, потребовал оплатить «кэшем». Какая-то девушка с насурьмленными бровями вяло указала на банкомат. Я ринулась к нему. Банкомат встретил мою карту черным экраном, и я не понимала, выдаст он местную валюту, или только подло снимет ее со счета.

Высокий, плотного телосложения парень, увидев мои напряженные отношения с техникой, привязался:

– Давай помогу! Я тоже еду в Марракеш. Дай мне десять евро, а я тебе куплю билет за дирхамы, – говорил он на понятном мне испанском.

Но я ему всё равно не поверила. Десять евро, вроде бы, не ахти какие деньги, но в голове засела мысль: а ну как по пути добрый парень меня по-хитрому облапошит, а я и не пойму, как же ему это удалось. Восток – он ушлый. Бедность – не порок, но она толкает на то, чтобы стать порочным…

Боже, какая прослойка грязи на столе в уличном кафе, где я присела дождаться другого поезда! Обкуренные на вид мужики в кафе косились подозрительно. Хмурый дядька в джеллабе, сидящий за соседним столиком, предложил мне светскую беседу на французском. Здесь это официальный язык. Но я на нем не фурыкаю, а дядя по-испански – никак. Хотел было закурить, а я ему не дала: уйду, мол, месье, сразу от вас. Он, как ни странно, повиновался. Через несколько минут встал и протянул мне свой журнал на французском:

– Мадам, если бы вы читали по-французски, я бы вам оставил…

– Спасибо, месье!

Мухи облюбовали мой стаканчик с кофе. В радиусе ста метров – ни одной женщины. Мужчины вокруг такие строгие, будто все они поголовно – пророки Мохаммеды! Я чувствовала себя не в своей тарелке. В глубокой, мусульманской. Капуччино пила ложкой, дабы не касаться ртом края, а есть ли разница, кто знает? По-моему, тут повсюду – царство микробов.

Солнце шпарило по-африкански. Трогательные ослики понуро везли повозки с горами спелых бананов. Старик, проходя мимо столиков, предложил мне купить сеточку с чесноком. Не сейчас, дядя! Я допила кофе и тупо ждала своего поезда, ничего не желая исследовать в округе – мне было брезгливо, стремно и вдобавок очень жарко. Одета я была по-европейски, а на дворе стоял декабрь.

Мой московский друг Борюсик, найдя меня в скайпе, до того поразился моему выбору страны для вояжа, что в кои-то веки позвонил и выразил эмоции! Да я и сама диву даюсь, как это я тут решила оказаться. Что меня толкнуло под бок? Отчаяние внутреннее, в котором я никому не признаюсь? Любознательность, которой я с детства располагаю? Желание неизведанного в день предсказанного Апокалипсиса? Неважно. Я в Марокко – и это сногсшибательное событие.

По пути на вокзал Каса Вояжерс таксист уверял меня, что Марокко – мирная страна, и марроканцы стараются оставить у иностранцев приятные впечатления о своей родине. Пока, извините, примеров этому не вижу. А желание надуть – да. И антисанитария устрашающая. Туалет на втором этаже кафе – стоячий! Пластиковая бадья с мутной водой на полу означает, что сливное устройство не работает. Подняв ее, приобщаюсь к местным традициям. Дружелюбие официанта, согласившегося посторожить на первом этаже мой чемодан, доставляет мне наслаждение, равное райскому.

Есть, есть в Марокко и милые вещи: зеленые поля, слегка присушенные эвкалипты, ярко-оранжевые мандарины с лаковыми зелеными листиками, грустные ослики, безоблачное высокое небо, галантные юноши в поезде, помогающие забросить чемодан наверх, отсутствие в людях суеты, вовремя пришедший поезд, невысокие цены на кофе и воду… А вот попрошайки едва выносимы!