Черное пятно пихтового леса, словно клякса на ослепительно чистом листе бумаги… Мертвый шелест перемерзших ветвей… Стучит на сухостое работящий дятел, покрикивают, перелетая с дерева на дерево, сварливые сороки… Светит яркое холодное солнце, нестерпимо, обжигая глаза, блестит снег. Вершины гор стерегут девственную тишину высокогорья, а в глубине бледного, отрешенного от земных забот неба медленно-медленно плывет легкое и одинокое перистое облачко, точно морозный след на прозрачном стекле окна во вселенную.

Просторно, холодно, первозданно бело зимой в Саянской горной стране, что лежит в центре Азии, в самом ее сердце…

– Ну вот, кажется, здесь мы и переночуем. – Людмила остановилась около очередного нагромождения камней и, склонившись почти до земли, заглянула в узкую щель под широкой и плоской базальтовой плитой. – Сухо и не дует. – Она скинула рюкзак на камни и деловито огляделась по сторонам. – Сначала заготовим дрова для костра. Много дров, иначе загнемся до утра. Потом нарубим лапника, и надо будет оборудовать место для ночлега. – Она подошла к рюкзаку, достала из бокового клапана небольшой топор в брезентовом чехле и подала его Денису. – Разведайте пока ближайшие окрестности на предмет дров. И в снег не лезьте, лучше поднимитесь вверх по камням. Под ними можно найти сушняк и если повезет, то и приличную валежину.

Денис молча кивнул и стал подниматься вверх по склону. Кажется, эта девица полностью завладела инициативой, и ему ничего не остается, как подчиняться ей. Впрочем, он совсем даже не огорчился, отказавшись от командования. Похоже, все его знания и умения в сегодняшней ситуации ничего не значат по сравнению с опытом и сноровкой Людмилы Ручейниковой, которой, видимо, не впервой ночевать в подобных условиях, в снегу, при двадцатиградусном, если уже не больше, морозе на пару с чужим мужиком… Он усмехнулся. Интересно, сколько раз она попадала в сходную ситуацию, если не испытывает ни малейшего стеснения от того, что проведет ночь наедине с почти незнакомым, посторонним человеком в опасной близости и тесноте?..

Он почувствовал неприятную сухость во рту, зачерпнул горсть снега и, торопливо съев его, оглянулся назад. Людмилы за камнями видно не было, и он вдруг рассердился на самого себя: с чего это он вдруг так расслабился, позволив этой девице командовать собой? Не хватало еще, чтобы им помыкали, даже если он случайно и оказался в некоторой зависимости от нее.

Так, шаг за шагом, поругивая себя за непонятную уступчивость, он потихоньку-помаленьку достиг самой высокой точки косогора и огляделся по сторонам. Метрах в двухстах внизу копошилась маленькая девичья фигурка, но чем она занималась, он, как ни силился, разглядеть не сумел. По обе стороны от него простиралась длинная серая лента курумов. Позади – темный хвойный лес. Туда он решил не ходить, вспомнив наказ Людмилы не лезть в глубокий снег. Ботинки у него и так уже были полны снега, и стоило на несколько минут задержаться на одном месте, как ноги тут же весьма ощутимо замерзли. Да и ветер тут был злее и пронзительнее, чем внизу, так что пришлось десяток раз подпрыгнуть на месте, потом сделать несколько энергичных махов руками и только после этого отправиться в путь по камням в поисках дров.

Он еще раз огляделся по сторонам, выбирая маршрут, и решил идти вправо, там вроде и снега меньше, и спуск к их нечаянному лагерю более пологий…

Прыгая с камня на камень, спускаясь в узкие расселины, он обнаружил множество сухих веток и даже стволов деревьев, так что пришлось совершить несколько ходок вверх-вниз, чтобы принести сушняк к лагерю.