— Он все больше и больше похож на женушку, которая ждет тебя дома после вечеринок, — расхохотался один из парней, держась за косяк — мир вокруг резво шатался. — Только скалки в руках нет!

— А ты заткнись, — с обидой отозвался Ланде. Все парни ему были хорошо знакомы. — Вы скоро все сопьетесь, идиоты. Денис, ну ты хоть что-то сделай! Чего они сюда все приперлись?

Смерч, оторвавшись от страстного поцелуя с миленькой девушкой Никой, удивленно взглянул на старого друга и ответил:

— А, Ланде, успокойся, все в порядке...

— Они сейчас это сделают, прямо в прихожей, — оценил степень увлеченности Смерча и Ники друг другом один из парней. — Эй, вы бы в комнате, что ли, уединились, а, Дэнни?

— Можно в его комнате, — тут же ткнул пальцем в тонкокостного Ланде Черри. — Там кровать удо-о-обная! Он ее из самой Германии заказывал. До границы с нами ее доставили за пару дней, а по России перли почти три недели. Ну и бушевала же наша промокашка! А теперь она никому не позволяет на нее ложиться. Оберегает.

— Моя кровать специальная, ортопедическая, с определенным дизайном, идиот! — побледнел от гнева Ланде. — И никого я туда не пущу. Боже... Нет, мать вашу, что за рассадник порока в этом доме? И почему я должен это терпеть?

— Потому что ты осел, — беззлобно сказал Черри. — Поехал бы с нами, познакомился бы с герлами...

13. Глава 13

И парень, пошатываясь, скорее от тяжести двух представительниц прекрасного пола, повисших на его руках, чем от алкоголя, направился в огромную кремово-медовую гостиную с высокими окнами. Двухуровневая квартира с балкончиками, колоннами и просторной лоджией, заставленной изящными вазами и небольшими скульптурами, произвела впечатление на всех девушек, за исключением Ники — ее, видимо, интересовал лишь красивый брюнет, и гостьи тут же, бесцеремонно оттолкнув опешившего от такого нахальства Ланде, бросились изучать первый этаж.

А тот, вдруг приложив одну руку к самому сердцу, совершенно не своим голосом, а твердым резковатым баритоном процитировал Лермонтова:

C тех пор как вечный судия

Мне дал всеведенье пророка, В очах людей читаю я

Страницы злобы и порока[1].

— Мне стыдно, что я тебя знаю, чувак! — заржал один из парней, лениво прохаживаясь от одной стены, занавешенной всякими яркими театральными афишами, к другой, на которой мрачно сияла маска африканского божка.

— Какой забавный, — хихикнула одна из девушек Черри, Кристина, разглядывая вазы. — Можно я с ним немного побуду?

— Можно, — ухмыльнулся панк. — Если догонишь.

Ланде и впрямь поспешно отступал к витой лестнице с резными золотистыми перилами, ведущей на второй этаж. Смерч, вновь оторвавшись от новоявленной подруги, вдруг тоже произнес задумчиво:

Спроси, зачем в пороках он живет.

Чтобы служить бесчестью оправданьем?

Чтобы грехам приобрести почет

И ложь прикрыть своим очарованьем?[2]

И рассмеялся — только совсем не весело. Сонеты Шекспира он, сам того не желая, запоминал наизусть сразу же, как только прочитывал. Другим тоже стало смешно — показалось, что Дэн мастерски передразнивает Ланде.

— Еще один! А вроде бы только вы тут трезвые, — еще громче заржал парень. — Черри, брат, выпивка есть?

— Бухла навалом, — ухмыльнулся тот и жестом гостеприимного хозяина указал на барную стойку. Стоящий на лестнице Ланде весьма красноречивым жестом прикрыл лицо.

— Идем, — сказал в это время Дэн Нике, проводя тыльной стороной ладони по лицу, — идем наверх, детка?

— Как скажешь, — завороженно прошептала она и обняла его за пояс.

— Влюбилась, что ли, за пару часов? — проводила ее взглядом одна из девушек. — Вот дурочка...