— Из тела убирают органы, — авторитетно ответил, не отрывая взгляда от фильма. — Он перестал бы дышать, пока их доставали. Ха-ха-ха! Книга мертвых! Книга! А где свитки? О! Смотри! Брови! Брови! У жреца!

Он захохотал так заразительно, что я невольно улыбнулась, засмотревшись на красиво-белые зубы. Покахонтас впервые показал свой прикус, надо сказать, нестандартный: чуть удлиненные клыки сверху и снизу, совсем немного, но достаточно, чтобы крайне напоминать... Нет, не вампира.

«Как у пса. Или волка», — пришлось признать.

И все же это мелочи. Ни один из прикусов не может свидетельствовать о божественном происхождении.

— Откуда ты столько знаешь? — осторожно спросила, временно забыв о своих бедах.

«Ну не Анубис же... Древний египтянин? Хм. Не годится, полиглот».

— Это как знать, что на небе тысячи звёзд! У настоящих жрецов нет бровей, нет ресниц! — нетерпеливо мотнул головой и пригляделся. — Что там написано? На светлом небе восходит сияющая... Что? Овца?

Теперь Покахонтас хохотал минут пять. Я хохотала вместе с ним, не знаю, почему. Просто смешно, потому что ему смешно.

— Ты точно египетский, — сказала отсмеявшись. — Может ты мумия? Очень удачно мумифицированная.

— Мои кишки на месте, — усмехнулся он, похлопав себя по плоскому животу.

— Сердце тоже, я слышу, — констатировала, слушая как бьется сердце в груди пришельца. Сердце еще и располагалось с правильной стороны.

Разве у богов есть сердца и кишки? Разве у богов теплая кожа, которая пахнет по-мужски терпко? Разве бог может любить солянку и куриные ножки? Разве может бог так по-человечески хохотать?

«Нет. Он настоящий, живой», — отвергла еще одно собственное сказочное предположение.

В темном взгляде с оранжевыми искорками мелькнула странно-нежная насмешка.

— Ты не веришь, что я истинный сын Осириса? Знай, Свейта, мертвым оставляют сердца. Даже бездыханное тело нужно душе. А душа, как и мудрость, живет в сердце.

Карий взгляд из-под черных ресниц мягко мерцал, а кончики бронзовых пальцев невесомо коснулись ткани над моей грудью, и я почувствовала...

ТИЛИ-ЛИНЬ.

Домофон.

Испуганно приподнялась. Сердце, а вместе с ним и душа, опять ушли в пятки. Коллекторы вышли с новогодних каникул и принялись за работу.

«Кончилась моя спокойная жизнь».

Открывать им? Мне не хотелось опять выслушивать, все равно ничего не объяснить. Не открывать? Будут долбиться, беспокоить соседей.

— Я открою. Хочу поговорить, — неожиданно властно произнес Покахонтас, пожав мою руку и поднялся. — Пусть фильм замрет. И ты замри. Я быстро.

С сомнением нажала на «паузу», но решила не отказываться от одолжения. Поколдовав вместе с Никитой над замком, пришелец обходился с дверью уже увереннее меня.

«Пусть общается. А я завтра в банк».

— Только не впускай! И не вздумай драться! Просто слушай и кивай, — шепотом указала вслед.

— Будь спокойна, — многозначительно произнес, удаляясь.

Когда он вышел, я задумалась и автоматически взяла телефон. Среди вкладок о том, что делать поручителю, открыла новую и в поиске набрала «анубис».

Анубис (греч.), Инпу (егип.), считался богом-покровителем умерших. Его изображали в образе лежащего шакала черного цвета или в виде человека с головой шакала. Анубис считался судьей богов.

Дальше читать не стала, потому что там начали писать про владыку священной земли. Полюбовавшись на доступные изображения анубиса и невольно сравнив его с имеющемся в наличии мужчиной, я потерла лоб и набрала другой запрос: «как мумифицировали в древнем Египте».

А вот этот ответ меня поразил.

Первым делом из тела извлекали мозг, для чего через ноздри вводили крючок, полностью опорожняя полость черепа. Египтяне не считали мозг важной частью, и, судя по всему, просто выбрасывали его, замещая ароматическими веществами. Далее с помощью ножа делали надрез живота, вынимая всё, кроме сердца. По древнеегипетским верованиям, именно сердце поможет найти путь к новой жизни.