«Дерево танцует погребальный танец, – как будто кто-то говорит у Ники в голове. – Ветер обрывает пожелтевшие листья.

Я слышу их прощальные крики.

Одни как будто головой мотают в отчаянии: „Нет, нет!"

Другие – тянутся вслед за ветром, умоляя: „Пожалуйста, пожалуйста!"

Третьи, улетая, крыльями машут: „Прощай, прощай!"»

Ники смотрит, как красивый резной лист надувается, будто парус, вспархивает и улетает в темноту.

«А ведь получается песня! – соображает девочка. – Может, подойдет к той мелодии?»

Тут издалека, из-за облаков, доносится зов:

– Вероника!

В тот же миг Ники становится прозрачной, невидимой, легкой, как кленовый лист, и вылетает за окно. Ветер уносит ее в небо.

…Ветер уносит листья в небо, закручивая их, швыряя в разные стороны, щедро разбрасывая над городом. Ники тоже то возносит, то бросает вниз. Ей кажется, она просто лист среди прочих листьев. Она летит над Ланским проспектом, над ржавыми крышами «хрущевок», и каждый серый кирпич в их стенах – как многотонный каменный блок, а улицы так широки, что не перелететь и за сто лет. Она видит, как из труб местной ТЭЦ выползают грозовые облака и скапливаются над городом.

– Вероника! – снова доносится из-за облаков.

…Черная, густая, как смола, вода незнакомой реки ходит кругом, сворачиваясь в спираль, словно гюрза перед броском. Ники перестает быть легкой и прозрачной, она больше не летит, а падает прямо в черный водоворот. Ее снова закрутило, стиснуло со всех сторон, понесло. Ники не страшно, она ничему не удивляется – это же сон! Только одна несуразная мысль пробивается на поверхность сознания, пока ее куда-то уносит вода: «Кто я?»

Водоворот становится все сильнее, стремительнее; мир бешено закручивается в глазах Ники…

…пока вдруг не выбрасывает ее наружу.

Она падает на что-то твердое, холодное и влажное. Каменная плита? Нет – это больше похоже на низкий прямоугольный каменный стол на сплошном цоколе. Из-под плиты пробивается трава, лезут какие-то настырные прутья, выползают зеленые побеги. Стол с одного края оплетен цветущим вьюнком. На каменной плите глубокие борозды, словно раны от меча.

Что это за место? Ники вспоминает. Что-то такое она в детстве видела…

– Надгробная плита, – догадывается она. – Это же могила!

– Вероника! – словно гром, раздается у нее прямо над головой.

…Ники поднимает голову и видит… воду. На месте неба – черная вода, а прямо над ней из воды восходит черное солнце. Смотреть на него невыносимо, но и не смотреть невозможно. Кажется, оно не излучает, а всасывает свет вместе с жизнью; что оно, не живое и не совсем разумное, все же обладает более сильной волей, чем любой человек.

«Не смотри на меня! – беззвучно молит Ники. – Только ничего не говори! Мне нельзя тебя слушать! Я же умру!»

Солнце заговорило.

Ники зажмурилась, зажала руками уши и от страха проснулась. За окном было еще темно, а на электронных часах – восемь тринадцать. Ники полежала минуту, приходя в себя, зевнула, вылезла из кровати и поплелась в ванную. Все равно пора было собираться в школу.

Десять дней Лешу продержали в больнице, потом выписали. За это время короткие осенние каникулы успели начаться и наполовину пройти. Остаток каникул Лешка проторчал дома, играя на компьютере в «Дьябло-2». Наигрался до того, что опять зрение упало, просто выдохся, кроша полчища адских монстров. Прошел без проблем почти весь первый уровень – сумрачные леса и болота. Выбрал себе в качестве воина любимца-варвара, нарек его Страшила, раздобыл ему в каком-то склепе шикарный топор с романтическим названием «резня кромсать», обучил наводить на врагов порчу – а толку? В самом последнем подземелье к Страшиле подкралась помесь девки со скорпионом, накинулась на него из темноты как бешеная, ударила своим скорпионьим хвостом – и Страшила в мучениях помер на месте от яда. Лешу это глубоко возмутило – вот подстава, даже аптечки не помогли! Неудачливого варвара отбросило на начало уровня без оружия и доспехов, и чудесный топор безвозвратно сгинул. Лешка начал было все по новой, но мама озаботилась его здоровьем и принялась гонять от компа. Дескать, болеешь – так болей. А чем еще заняться, кроме игр? Гулять нельзя. Лешка хотел как-то выйти во двор проветриться, но только оказался снаружи, как голова закружилась, в глазах потемнело – еле до квартиры по стеночке дополз. Телик смотреть надоело, да и нечего – одни сериалы, и от рекламы тошно. Читать лень. Друзья где-то оттягиваются, у них каникулы. Димка уехал с родителями в Кировск, на горных лыжах кататься, Славка разок заходил, сыграли в хот-сит в «Героев», но через полчаса пришлось прекратить – голова разболелась. Тоска! Скорее бы, что ли, в школу!