– Что случилось? – раздался властный голос, в котором я узнал правителя Нарана.

Никаких приветствий, никаких лишних слов.

– У Криса Рейеса только что проснулся дар третьего уровня к управлению камнем.

Эти слова окончательно вернули меня в реальность, но принять ее я просто не успел.

– Раненые или убитые есть? – сухо поинтересовался Наран.

Меня сковал ужас, ответа я ждал не дыша. Знал, что полигон пустовал, находился на самой окраине военной академии, но это могло не спасти.

– Нет. На полигоне мы были вдвоем. Он полностью разрушен. Остальные не задело, успела сработать защита.

Я позволил себе тихо выдохнуть. Вдали взвыли сирены, послышались голоса военных, отдававших приказы. Рашхан вскинул руку, закрывая нас обоих тьмой, не давая им пока что до нас добраться. Его сила, обычно мощная и грозная, для меня ощущалась теперь совсем спокойно.

– Откат? – спросил Наран.

– Крис? – позвал Рашхан, заставляя вздрогнуть и вернуться из своих мыслей и ощущений. – Холод, усталость, потеря чувства контроля имеются?

Покачал головой.

– Какие-то иные необычные ощущения? – дотошно спросил брат.

– Ничего.

Остаток разговора я уже не слышал. Все это время просто бездумно смотрел на сверкающий кусок щита и до побелевших костяшек сжимал покалывающие пальцы, ощущая, как заново падаю в бездну.

Пять лет спустя

Миранда Харт, 17 лет

– Миранда, как ты быстро вернулась, – улыбнулась мама, ставя в духовку вишневый пирог, едва я вошла на кухню, держа в руках букет поздних цветов и прикидывая, где бы найти для них вазу.

– Или это мы запаздываем, Оливия! – задумчиво протянула тетя Руфина, мамина старшая сестра, продолжая взбивать венчиком, судя по запаху, острый соус.

– Да нет, гости соберутся только через час, как раз успеем, – отмахнулась мама, поправляя фартук и зорко оглядывая кухню на предмет того, что еще не успели сделать.

Две другие мои тети, жены младших папиных братьев, Зарина и Моника о чем-то тихо переговаривались, занятые созданием многочисленных канапе. Бабушка Гера в наушниках резала овощи для салата и время от времени тихонько подпевала в такт звучавшей мелодии. К труду пристроили даже двух моих младших четырнадцатилетних братьев и трех двоюродных, доверив им на заднем дворе приготовление шашлыка, пусть и под присмотром дяди Джена. Тетя Руфина выставила своего мужа с кухни, заявив, что здесь он будет только мешаться, едва он туда заглянул часа так три назад. В гостиной слышался звон посуды, две двоюродные сестры накрывали на стол.

Такая предпраздничная суматоха в доме царила в честь моего завтрашнего отъезда в Хантум. Две недели назад я поступила в Ариатскую Звездную Академию на отделение по охране природы, собираясь пойти по стопам отца, который работал начальником охраны заповедника. Я давно решила, что работать вместе с ним в любимом месте, где я провела все свои семнадцать лет, когда закончу учебу, – отличная идея.

Вся моя многочисленная родня, проживающая здесь же, в Факарте, небольшом городке с населением всего в десять тысяч жителей, от которого до Хантума три часа полета на флаере, так или иначе была связана с заповедником. Кто-то занимался наукой, кто-то работал инспектором, тетя Руфина водила экскурсии, а бабушка Гера числилась художником-оформителем. Рисовала она при помощи красок и кистей, а не планшета, за что давно прослыла чудачкой.

Не то чтобы моя семья против технологий, в том же научном отделе заповедника, где работает дядя Джен, без них никак, но вот если можно обойтись… Тетя Руфина лучше возьмется за венчик вместо блендера, а мама с удовольствием сделает пирог из вишни, собранной у нас в саду, параллельно хвастаясь, какие у нее выросли знатные овощи на грядках.