– Вы собираетесь посетить Большие Эмпиреи? – осторожно спросил консул.

– Как раз по этому поводу мы и пришли к вам, сэр, – сказал Рикошетников. – «Алеша Попович» будет все лето исследовать шельф в районе архипелага и знаменитую впадину Яу. Мы хотели бы получить согласие вашего правительства на заходы в ваши порты и гавани.

– На вашем судне есть футбольная команда? – быстро спросил консул.

– Что-о? Футбольная команда? Да, разумеется, у нас есть футбольная команда…

– Тогда все в порядке. Футбол – это главная страсть нашей республики и президента. Вы получите право захода во все гавани Больших Эмпиреев.

– И Карбункла, – добавил Рикошетников.

– Во все гавани и порты Больших Эмпиреев, – повторил консул.

– Ну, конечно, и Карбункла? – весело спросил Рикошетников.

Мимолетная тучка проскользнула по лицу Старжена Фица.

– На Карбункле не играют в футбол, – сухо сказал он.

Рикошетников не обратил внимания на странный тон, каким были сказаны эти слова, извлек из своего портфеля судовые бумаги и приступил к обсуждению формальностей.

«Почему же на Карбункле не играют в футбол? – подумал Геннадий. – И почему консул помрачнел, когда сказал об этом?»

– Ну, все в порядке, – сказал Рикошетников, закрывая свой портфель.

– Наконец-то можно снять проклятый мундир! – воскликнул Старжен Фиц. – Надеваю я его, господа, не чаще одного раза в десять лет, но все-таки терпеть не могу. Что вам приготовить, господа? Итальянскую пиццу, швейцарскую фондю, аргентинское асадо, индийский керри-райс или, может быть, русский борщ?

– Что вы хотите этим сказать? – воскликнул Геннадий. Он побагровел и вытянулся как струнка.

– Просто повеяло воспоминаниями детства, – затараторил вдруг по-русски Старжен Фиц. – Как вы вошли, господа, так сразу пахнуло нашим русским привольем, березовым соком, борщом… Ведь я, господа, родился в Санкт-Петербурге и покинул его шестьдесят лет назад в вашем возрасте, милостивый государь. – Он почтительно поклонился Геннадию. – Судьба мотала меня по всему миру, господа, но об этом не будем. Единственная страна, где мне не довелось побывать, – это Республика Большие Эмпиреи и Карбункл… Всего доброго, господа, всего доброго, но прежде прошу оплатить счет. Ваш ужин, господа, стоил три тысячи иен, игра на скрипке четыреста пятьдесят иен, демонстрация приемов бокса и дзю-до пятнадцать иен. Извините, господа, я бы не взял с вас денег, но мое правительство не платит мне жалованье уже двадцать четыре года. Приходится изворачиваться, господа. Старость – не радость… Прежде старый Старжен Фиц зарабатывал на велогонках, сейчас соль в коленных суставах, господа…

Консул, видимо, мог бы так болтать еще очень долго, но моряки направились к выходу. Старжен Фиц проводил их до дверей, всучил на дорогу чикагский галстук, кактус, раковину и банку с сороконожкой за 127 иен.

– Ах, господа, – тараторил он уже в дверях, – говорят, что страна, которую я здесь представляю, земной рай! Хочу вам дать последний полезный совет, господа. Обязательно постарайтесь в Оук-порте познакомиться с мадам Накамура-Бранчковской. Недавно эта леди посетила Токио, и старый Старжен Фиц был просто очарован…

– Чем же знаменита эта дама? – усмехнулся Рикошетников. Чудак консул успел уже порядком надоесть ему.

– Ах, это просто совершенство! Убедительно советую не избегать приятнейшего знакомства с этой богатой импозантной и попросту красивой женщиной.

– Я никогда не чурался импозантных, а тем более красивых дам, – улыбнулся капитан.

– Это похвально, это похвально, это похвально… – Консул оцепенел с широкой бессмысленной улыбкой на устах.