Скоро прибывает их ужин и я велю Маре спокойно есть свою рыбу, а то она порывается первой накормить Аришу.

 - Да ладно тебе, Марина, доверь мне накормить своего ребенка! - подшучиваю над ней. - Клянусь, я уже делал это раньше! Как видишь, Аришка до сих пор жива и здорова.

 Мариша очаровательно краснеет, а потом садится за стол и приступает к еде. Я же усаживаю дочку в детский стульчик и надев слюнявчик, пытаюсь максимально аккуратно накормить ее овощным супчиком, что не слишком удается, потому что после первых жадных глотков, она запускает в тарелку ручку прежде, чем я успеваю ее перехватить.

 - Нельзя, Арина! - строго говорю ей. - Что мы говорили о поведении за едой?

 У нее тут же трогательно дрожит нижняя губка, а большие голубые глазки наполняются слезами. Малышка издает обиженный рев и я сразу же таю, как лед на солнце. Тряпка, одним словом. Вот и воспитывай дочку в строгости!

 Подхватываю ее на руки, и наплевав на грязный слюнявчик и платье под ним, прижимаю к своей груди.

 - Ну, все-все. Не плачь, малыш, - воркую над ней, покачивая из стороны в сторону. - Не злись на папу, ладно? Ты же должна понимать, что так делать нельзя. Ты же у меня уже большая девочка. Тетю Любу, значит, слушаешься, а с папочкой хулиганишь? Так не пойдет, Ариша. Ну, все, перестань. Не плачь, пирожочек! 

 Она постепенно успокаивается, глядя на меня с обидой на покрасневшем личике, которое я беспорядочно осыпаю поцелуями, пока дочка не начинает смеяться и извиваться у меня на руках. 

 Убедившись, что Ариша успокоилась, снова сажаю ее в стульчик и смотрю на свою грязную футболку. В голову, вдруг, приходит мысль немного пошалить. Не обращая внимания на молчавшую до сих пор Марю, стягиваю с себя футболку и кидаю на пол. Мне есть чем похвастать, в форме себя держу, даже более чем, вот и проверю ее реакцию на свою наготу. 

 Снова взявшись за ложку, смотрю исподтишка на девушку и не могу сдержать ухмылку, при виде ярко-красных щек. Маришка, моя прелесть, кусает свои сочные губы и смотрит в тарелку, явно смущенная и взбудораженная моим видом. Отправляю в рот дочки очередную ложку супа и снова бросив взгляд на Марю, вижу, что она украдкой смотрит на меня, но тут же отводит взгляд, поняв, что я заметил.

 - Я не смущаю тебя, Марина? - не могу сдержаться, чтобы не подразнить ее. 

 - Нет, Станислав Сергеевич, - тихо отвечает она. 

 - Извини, не подумал о твоем присутствии. Не могу терпеть на себе грязную одежду.

 Она ничего не отвечает, опустив глаза в тарелку.

 Когда Ариша наедается – слишком быстро на мой взгляд – я понимаю, что пора ее купать. Снова беру дочь на руки и поворачиваюсь к Маре.

 - Надо искупать эту грязнулю. А потом, я хотел бы обсудить изменения в моем графике. 

 - Хорошо, Станислав Сергеевич, - все еще не встречаясь со мной взглядом, говорит моя ассистентка. - Я захвачу планшет и буду ждать Вас в гостиной.

 Остаток вечера проходит не так интересно. После внесения изменений в мой график, Маря быстро уходит к себе, а я остаюсь в гостиной с Аришкой. Правда, во время кормления Мариша выходит и настаивает на том, чтобы приготовить бутылочку. Я позволяю ей покормить дочь, но после того, как малышка засыпает на диване, девушка снова поспешно ретируется, явно избегая моего общества. 

 А вот ночью, когда, уложив ребенка, я зарываюсь лицом в свою подушку, в ноздри бьет мой любимый аромат – запах моей Мари. Из груди тут же вырывается болезненный стон, потому что тело реагирует моментально, на чистых инстинктах. Я обнимаю эту чертову подушку, понимая, что днем на ней лежала