— Знаешь, наверное, я все-таки с тобой ужасно неправильно начал, Фэй, — медленно произнес Вэлькор. Я лишь чудом удержалась от того, чтобы уже мне не глянуть на него с удивлением. Нет, серьезно, это было странно. 

Нет, все-таки мое удивление просочилось за эмоциональную границу, и Вэлькор его почуял, потому что усмехнулся. 

— Тебе не стоило вмешиваться, правда, — ровно произнес он. — Я ждал этого поединка три года, и моя победа была обусловлена очень многими жертвами. А ты решила взять и все это сорвать. И теперь, вот как хочешь, но я должен найти другой путь, а это весьма непросто. Был ли я рад, что мои усилия развеяны в прах одной глупой девчонкой?

Мои щеки вспыхнули. Нет, не от стыда. От ярости. Он по-прежнему не понимал причин для моего заступничества. Сдержаться было непросто, аж ладони в кулаки сжались. 

— Сейчас я не требую твоего понимания, Фэй, — буднично, даже с легкой скукой заметил Вэлькор. — Серьезно. Пока ты не понимаешь моих причин — не поймешь и меня самого. Ну а объясняться у меня нет никакого желания. 

— То же самое я могу сказать и вам, милорд, — прохладно заметила я. Честно говоря, меня бесконечно раздражала его фамильярность. Он должен был… Да он много чего был должен, но пока отец не выслал мать, они всегда обращались друг к другу на “вы”, по-крайней мере прилюдно. Даже после высылки, когда мать приезжала ко двору, отец вел себя с ней уважительно. Вэлькора же будто крестьяне воспитывали или просто ему было плевать на какие-то нормы этикета. 

— Да, можешь, — ровно откликнулся Вэлькор. — У тебя были причины вступаться за Дэлрея. Хоть мне и омерзительно думать, что кто-то может видеть в его жизни смысл — я могу принять существование твоего мотива. Для тебя же лучше будет, если твои мотивы — не в сердечной симпатии, потому что почувствуй я что-то такое — тебе действительно не поздоровится, Фэй. 

— Самое забавное, что это вы говорите тоже отнюдь не из какой-то сердечной привязанности, — едко заметила я. Нет, не смогла удержаться. На самом деле сдержаться у меня получалось в одном случае из десяти. Позор. Но что поделать, Вэлькор меня бесконечно раздражал своей грубостью, своей самовлюбленностью, зашкаливающей самоуверенностью. Капризный мальчишка, обладающий слишком могущественной магией, считающий меня за что-то вроде своей пригодной для удовлетворения игрушки.

— А тебе бы хотелось, чтобы дело заключалось в чем-то другом? — насмешливо уточнил Вэлькор. — Да. Ты — моя жена. Если мне не удалось отомстить Дэлрею по-нормальному, значит буду использовать тебя, чтобы хотя бы уесть его самолюбие. Он ведь тебя хотел. А ты теперь моя. Сойдет, пока я не найду нового повода для поединка.

Если бы я только могла — я, пожалуй, ему врезала, до того ненавистно мне было такое отношение. Все, что он делал в любой момент, все было только для того, чтобы уесть Эвора. А я… А меня можно держать за дешевую девку. 

— Ну вот опять, — тихо вздохнул Вэлькор, и я все-таки подняла на него взгляд, которым до того сверлила пол, скрывая собственное раздражение.

Вэлькор выглядел недовольным, потер виски, а потом чуть склонился вперед, упираясь ладонями в колени и глядя на меня.

— Меня снова уносит не туда. Прости, — неожиданно мягко произнес он. — Все-таки мы муж и жена теперь. Имеет смысл наладить отношения. Как ты считаешь?

— Разве не это я сказала вам утром? — устало спросила я. Нет. Верить ему? За гранью разумного. После того, что он заявлял только что. Просто он хочет… Чего?

Понравиться мне? 

Заставить меня в себя влюбиться, чтобы поглубже досадить Эвору? Ну… Может сработать, конечно, если хоть на секунду допустить, что я — идиотка. И забуду и подчинение, и срезанные косы, и “на колени, Фэй”. Люди не умеют меняться, а Вэлькор Дернхельмский был совершенно не тем типажом мужчины, который мог меня заинтересовать.