— Друга? — ноздри Вэлькора хищно вздрогнули. — Друга? Врешь мне, глядя в глаза? Стала бы ты подставляться ради друга?

Нет, Вэлькор, конечно, успел заметить некий интерес княжны к себе, но интерес был слабый. Девчонка ни на кого особо не смотрела, кроме, раздери его Кхат на четыре части, Дэлрея. Вот он действительно имел для неё значение. Потому она бросилась наперерез Вэлькору, вмешалась в поединок, спасла шкуру ублюдка Дэлрея. Принося себя чуть ли не в жертву. После того, как при ней Дэлрей упоминал про свой гарем. Спустила. Простила. И это нельзя было назвать дружбой.

Хотя даже если бы и называлось — ужасно интересно, как удивилась бы Фэй, узнай она свою настоящую судьбу. И на краткий миг у Вэлькора было жестокое желание раскрыть ей правду, размазать ее в пыль, довести до слез, открыть эти чертовы пустые глазенки, которым не стоило смотреть на Эвора Дэлрея как на стоящего мужчину. Но у Вэлькора не было доказательств. Если бы были… Тогда и в этой дуэли, в этой женитьбе не было бы необходимости.

Девчонка подняла лицо. Кхат всемогущий, она была неизлечима. Даже сейчас, после того, как он ее едва не придушил, Фэй смела глядеть на него с разъяренной злостью. Она по-прежнему бросала ему вызов. Такими темпами Вэлькору недолго было ходить женатым. Протянуть бы хоть пару недель, прежде чем убить эту идиотку.

— Иди ты к Темным, Вэлькор Руэрдэ Гастгрин Дернхельмский, — прошипела Фэй, разворачивая плечи и скрещивая руки на груди. — Ты просил моей руки. Я тебя приняла как жениха. По закону.

Две недели — много. Практически невыносимая вечность. Интересно, а если придушить жену-дракона за два дня, Совет Драконов сильно разъярится? Не то чтобы хотелось проверять это на практике, все-таки Вэль, как и прочие, зависел от драконьих Плясок, холодные лета и неурожай ударили бы его землям довольно сильно, но, Кхат Всемогущий, как возможно вытерпеть вот это поведение и не прикончить «драгоценную» супругу за несколько дней?

Как все-таки Вэлькору иной раз не хватало Алианы. Его кроткой, спокойной Алианы. Кажется, только она могла вытерпеть его характер. Сейчас, глядя в лицо княжны Тэлонис, Вэль явственно видел — она, конечно, красивее, чем была Али. Но этого ж было мало, раздери её Кхат.

— Приняла? — от его яростного ментального шепота по коже бежали мурашки. — Ты уверена, что приняла меня, Фэй? Всего меня? Уверена?

— Я приняла, — повторила Фэй, задирая подбородок и продолжая глядеть на Вэлькора с явным вызовом.

Она лгала. Снова. На самом деле, это бесило Вэлькора даже больше, чем её чувства к Дэлрею. Как она могла его принять, когда она ровным счетом ничего о нем не знала? Чего она ожидала? Какой реакции? И на что надеялась вообще? На пощаду? Ну ладно. Вэлькор хотел с ней по-хорошему, в конце концов, она была перед ним ни в чем не виновата. До дуэли. До дуэли он и позволял себе с ней флиртовать, пусть и весьма фривольно. Сейчас ни о каком флирте, ни о каком милосердии речи и быть не могло.

— Приняла меня, говоришь? — Вэль насмешливо скривил губы, разглядывая Фэй. — Ну что ж, проверим, насколько это правда.

Вряд ли она представляла, что ее ждет. Но судя по побледневшему лицу — у Вэлькора получилось сказать эту фразу достаточно многообещающе.

— Лорд Гастгрин, — голос князя Тэлониса звучал довольно нерешительно, будто он не хотел отвлекать Вэлькора. Это на самом деле неудивительно, было наверняка очевидно невооруженным глазом, что Вэлькора захлестывал гнев. Причем нет, эта ярость не ослабевала ни на секунду, наоборот, ее становилось все больше.