— Нормально, — ответила я со вздохом, отстраняясь от Арчи.

— Есть будешь?Поешь — ия уйду, — пообещал он с таким видом, будто я его тут на привязи держу и он только ради заботы о ребенке со мной возится. Я, между прочим, ничего такого не просила! 

— Да оставайся ты, только ко мне не лезь! – предупредила я, лелея внутри обиду. А этот гад расцвел, как подснежник, подхватил меня на руки и резво понес к столу. Даже испугаться не успела! 

Бесполезно дергаться. Даже если я его избивать начну, не отпустит. Слишком сильный, вон какие мускулы, так и тянет потрогать. Я покорно обмякла в мужских объятиях. Драгон усадил меня на стул, подал салфетку, которую я аккуратно расстелила на коленях, и стал накладывать мне в большую яркую тарелку что-то очень ароматное. Хорошо прожаренный стейк и аккуратные кусочки картошки-фри. Ммм, пальчики оближешь. Даже не поленился достать с верхней полки праздничные тарелки. Мечта, а не мужчина! 

Лилии исчезли со стола, словно их никогда и не было.

— А где цветы? – как бы невзначай спросила я.

— Выкинул, тебе от них плохо. Прости, не подумал.

Я вздохнула. А ведь букет был таким шикарным… Мне так давно не дарили цветы, уже и не помню, когда это случилось в последний раз… 

— Все хорошо, правда. И да, спасибо, мне очень понравился букет!

— Обещаю,как родишь, я тебе весь дом лилиями усыплю, но не сейчас. Не хочу, чтобы тебе было плохо, — продолжил удивлять меня Арчи. 

Я нахмурилась. Его забота была слишком подозрительной, от нее зудело под ложечкой и срабатывал инстинкт самосохранения. Что-то тут явно не так. 

— Откуда столько заботы? Зачем тебе мой ребенок? – начала я разговор, который ничем хорошим закончиться не обещал.

— Если бы это был только твой ребенок, мне бы действительно было всё равно, — ответил Драгон честно, приступая к поглощению пищи.— Но он наш. Твой и мой. А в моей семье не принято от своей крови отказываться.

— Но ты же просто надутый, тридцатилетний пижон! — вырвалось из меня, хотя я, в общем-то, не привыкла оскорблять людей, но Арчи выводил из себя на раз. — Ты же не собирался обременять себя. Зачем тогда притворяться?

— Я не пижон, — посуровел он, грозно сжав столовые приборы длинными пальцами. О, злиться начал, значит все-таки довести его можно. И не сказать, что я не старалась...

— Еще какой. Пижон и показушник!

Он поежился, передернул плечами и спокойно ответил:

— Думай как хочешь. Ешь лучше, тебе сейчас нужно.

— Я растолстею, — вздохнула я.

— К девятому месяцу так точно, только вот талию тебе это не испортит. Ты же всё равно свою школу не бросишь, а значит, за фигуру можно не бояться…

— Потолстею! Тебе назло потолстею! Чтобы ты отстал от меня! — выпалила я, разозленная тем, как он быстро успокоился. И почему мне так нравится его дразнить? 

Он только рассмеялся. Густым, бархатным смехом, вызвавшим табун  мурашек по коже. И я почувствовала себя дурой. Разве он ко мне приставал? Это всё из-за ребенка! И только из-за него. 

— Лер, как бы ты ни выглядела, это не изменит того, что ты будешь мамой нашей крохи.

— Вот заладил, а!? Не надоело?

— Никогда не надоест.

Он говорил так спокойно и серьезно. У меня на глаза навернулись слезы. А бабочки рванулись бы к нему, да только я сидела и вставать не собиралась.

— Посмотрим… — вздохнула я.

— Отлично. Значит, мы договорились, — улыбнулась наглая морда. — Я остаюсь и забочусь о ребенке. У меня скоро концертный тур, нужно успеть сыграть свадьбу до него.

Я аж оторопела, чуть не подавившись. Почувствовала себя зайцем, который пустил в дом продрогшую лису… Хитрую, коварную хищницу.