Мужчина обычно смотрит так, когда уже в курсе всего.

Словно каждую деталь моей биографии изучил.

И про сына тоже знает.

Нет. Я просто себя накручиваю. Не может Дубинин знать, что я родила от него. Иначе бы разговор совсем по-другому проходил.

Он просто видел мою маму с Кирюшей. Сделал свои выводы, а теперь дёргает за ниточки.

– Родила или нет – моё дело, – отвечаю я сорвано. – Мои репродуктивные способности тебя перестали касаться в тот момент, когда ты меня на аборт отправил. Как и всё, что относится к моей личной жизни.

Цежу, чувствуя, как меня трясёт. Эмоциями выворачивает рядом с Дубининым. Не получается спокойной быть.

Я как тактический пояс, напичканный гранатами. И Савва чеку вырывает. Одну за другой.

И я взрываюсь. Так же.

Раз за разом.

Падаю на стул, прикрывая глаза. Внутри от этих взрывов всё разрушается. Моя броня трещинами идёт.

– Мара, – зовёт меня Савва. Тихо, спокойно. – Не заводись так. Я не хотел тебя задеть.

Хотел. Мужчина ведь не дурак. Должен понимать, что дёргает меня постоянно. Не даёт выдохнуть.

Или действительно просто пытается поддержать разговор, как-то развлечь себя, пока остальные не вернулись?

– Не называй меня так, – прошу я строго. – Я уже говорила. Мара это для мужа. На бывших мужей льгота не распространяется.

– Хорошо, – идёт на мировую. – Марьям.

– И так тоже. Марьям Радомировна я.

– А если не так строго? Мы, всё-таки, не чужие люди.

– Маша. Для всех я – Маша. Раз уж ты так хочешь.

Выпаливаю с тяжёлым вздохом. Последние крупицы самообладания куда-то испаряются.

– Маша? – Савва окидывает меня долгим взглядом. – Нет, не подходит это сокращение.

Я пожимаю плечами. Не мужчине судить. Он-то себя Савелием перед друзьями не называет.

Я чуть усмехаюсь. Савелий и Марьям. Сошлись носители редких имён.

Я поэтому выбирала сыну обычное имя, простое. Чтобы в будущем ни проблем, ни насмешек не было.

Кирюша – прекрасное ведь имя. И я безумно люблю его обладателя.

А мама настаивала, что Елисей тоже чудесный вариант. И надо его выбирать. Чуть не извела меня этим именем.

Нет уж. Хватит меня одной.

Мне всё детство не нравилось моё имя. Одногодки коверкали, пока я не стала просто Машей представляться. В привычку вошло.

Пока я не встретила Савву. На работе все полным именем звали, по-деловому. Приходилось терпеть. А Дубинин…

Мне нравилось, как он меня «Марьям» называет. Раскатисто и нежно одновременно. По-особенному звучало.

Одёргиваю себя. Это всё в прошлом. Вот пусть и называет Машей.

Не подходит ему сокращение, видите ли.

А мне инвестор Дубинин не подходит.

Но я же терплю!

Даже сосредоточиться на работе пытаюсь, хотя это получается отвратительно. Ни строчки не понимаю из прочитанного.

Не подходит, блин.

– Почему? – поднимаю взгляд на Савву, поджимаю губы. – Ты сказал, что сокращение не подходит. Почему?

– Потому что, – флегматично отзывается мужчина. Откидывается на спинку, рассматривает меня. – Не твоё это. Маш – их куча. А Марьям это что-то особенное, редкое.

– Ага. А Мара так вообще уникальное. Одна и для одного. И… Ох.

Боже, спасибо.

Спасибище!

Я не очень религиозный человек, но сейчас в чудо готова поверить.

Тянусь за телефоном, который оживает. Юра звонит. Икнулось? Почувствовал, что о нём говорю?

Савва считывает надпись «муж». Мрачнеет пуще прежнего, улыбка в оскал превращается. Думал, что я вру?

Нет, дорогой, правда замуж вышла.

– Привет, милый, – отвечаю с улыбкой, стараясь сделать голос максимально слащавым. – Как ты? Так рада тебя слышать.

– Ох, какой приём, – хрипло смеётся Юра. – Слушает кто-то?

– Да, я тоже соскучилась.