Ведьма скрипнула зубами, вскружила потоки воздуха вокруг себя так, что ее волосы разметались по сторонам, и, развернувшись на каблуках, вылетела из палаты.

***

— Вот сволочь! — прошипела я, бросившись по коридору.

Много общего, мать его! У нас с тобой, придурок, одно сердце на двоих! Я пыталась сосредоточиться там и прислушаться к вибрациям остатков заклятья, но этот балабол же не даст посидеть-подумать! Снотворного ему надо выдать и подумать, что делать. Ясно одно — нести ответственность. За тупость, за непрофессионализм, за то, что позволила эмоциям взять верх. Как же не вовремя я устала…

— Ива Всеславовна, Игорь Андреевич сказал, что вам нужно сделать капельницу. — Я подняла глаза на своего заместителя с мобильным у уха. — Я как раз звонил…

— Олег Маркович, я позже вас найду, — свернула я за угол и направилась к лифтам.

Меня всю трясло, в груди горело, щеки пылали, и я не понимала от чего. То ли нервы, то ли усталость, то ли слова этого сволочного волчары! Какой же он гад! Как же искусно подмечает слабости на лету и тут же швыряет их в обратку острыми углами!

Я выскочила из лифта на верхнем этаже, пронеслась тихим тесным коридором, пропахшим стиральным порошком, и ворвалась в свою комнату, захлопывая за собой двери. Тишина показалась такой оглушающей, что зазвенело в ушах.

— Аля? — позвала я, оглядевшись, лишь бы ослабить давление вакуума.

Моя маленькая коморка под крышей была моим домом. Три на шесть метров, диван с одной стороны, встроенный шкаф с другой и письменный, а по совместительству и обеденный стол у окна.

Я прошла к нему и уставилась в окно.

Сложно сказать точно, когда эта комната стала моим основным местом жительства. Сначала ползти домой не было сил, потом желания. В шаговой доступности, как говорится во всяких объявлениях об аренде квартиры. Только в моем случае речь шла о смысле жизни — хирургическом отделении.

И кот стал последним штрихом к моему идеальному углу.

6. 5

Алю я нашла несколько лет назад во дворе больницы — подкинули котенком. Теперь он жил со мной под крышей, гулял по водосточным трубам и гонял голубей, шурша обломками шифера по ночам. Мой единственный друг. Ну, кроме Князева.

Только Князевых у меня теперь два! Черт бы только побрал этого второго!

Я прошла к холодильнику, достала яблоко и йогурт, включила кофеварку и уселась за стол. Единственное, что в комнате было неидеальным — вид подкачал. Окно выходило на внутренний двор больницы. Когда сутки смазываются перед глазами, сложно вообще понять, жив ли еще внешний мир там за пределами больничного колодца.

В приоткрытую форточку подуло, остужая горячие щеки. Нужно все же вспомнить о свойственном мне благоразумии и позаботиться о себе. Анемия чревата не только тахикардией. Князев будет лечить брата, а я — сводить его усилия на нет.

Я подхватила чашку с кофе, и та неожиданно дрогнула в руке. Осознание, что именно меня так поразило, пришло внезапно — Игорь не понял за пятнадцать лет то, что Стас раскусил за несколько первых минут знакомства…

Мобильник запиликал вызовом, и я, глянув на экран, поморщилась.

— Ну что ему не лежится? — проворчала.

Сердце отозвалось лишним ударом и снова разогналось, сбивая дыхание. Я вздохнула и, поднявшись, сгребла чашку кофе со стола и вышла с ней из комнаты.

***

Сердце бесило.

Я чувствовал каждый его стук в тишине, и не на что было отвлечься.

Что-то мне с ним не то сделали…

— Верните мне мобильный, — потребовал я у медсестры.

Дама в возрасте с неприязненным выражением презрительно окинула меня мутным взглядом: