***

Я отрубилась, едва донесла голову до подушки. Только выспаться не вышло. Меня мучали какие-то душные кошмары, в которых я пыталась выбраться из палаты Стаса, но вязла в его объятьях. А в ушах оглушающим набатом бился пульс. А потом на горле вдруг сомкнулись крепкие пальцы, и я начала задыхаться.

… И тут же вскочила на диване вся в поту и с котом поперек шеи. Аля, видимо, вернулся с бодрящей ночной прогулки, нашел самое теплое место и с удобством перекрыл мне кислород.

19. 18

— Аль, ну ты даешь! — выдохнула я дрожавшим голосом, прижимая кота к себе и пытаясь унять скачущее в груди сердце. Осознание того, что у Стаса оно бьется сейчас также быстро, никак не способствовало успокоению. Накатило отчаяние, и я разревелась. Плевать. Пусть этот бессердечный там почувствует, каково это иметь сердце! Хотя… не бессердечный он. Но этого так сразу и не разглядеть.

«Ив, привет, — пришло от Князева-старшего (необходимость мысленного разделения Князевых на младшего и старшего бесила) — Я на обходе. Как проснешься, загляни в ординаторскую».

Пришлось проснуться. Я сползала в душ этажом ниже, привела себя в порядок и посмотрела на часы. Восемь утра. Сидя за столом и разглядывая себя в зеркале, я приходила к неутешительному выводу — вся эта ситуация непосильна. Я не смогу скрывать своего вмешательства в состояние сердца Стаса. Игорь заметит. А Давид докопается до правды. И я окончу свою карьеру с позором, а потом и жизнь в соответствии с приговором…

Зря. Все было зря. И Стас — не полный мудак, и никакой мужчина не стоит такой жертвы, чтобы ради него убивать. Но я была уверена, что Стас может убить Игоря. Горький не сомневался, что именно Стас подстроил Игорю покушение, и я поддалась эмоциям. А потом этот визит Стаса к Яне, и, как итог, долгая реабилитация Игоря. Это все могло привести к трагедии. Но разве все это меня оправдывает?

Надо признаться.

За явку с поличным меня не осудят на смерть. Ну, проведу жизнь, оперируя в какой-нибудь колонии. Достойная расплата.

Я написала Горькому, намереваясь выяснить, когда он планирует заехать. И, убрав мобильник, вышла из комнаты.

Князев встретил меня пристальным взглядом от стола.

— Привет. Что ты хотел? — невозмутимо поинтересовалась, проходя в ординаторскую.

— Поговорить. — Он отложил чью-то карту. — Сегодня осматривала Стаса…

— Он быстро регенерирует, — опередила я его непринужденно.

— Да, — слегка удивился он моей осведомленности. — Я даже глянул статистику по подобным случаям…

— К чему ты клонишь? — Дрожь в голосе скрыть не удалось.

— Я знаю, что ты ездила к Видальскому в институт. — Вина в его голосе солировала недолго. — Скажи, вы с ним что-то тестируете на Стасе?

Я покаянно вздохнула, быстро соображая.

— Да, — кивнула с готовностью. — Вчера попробовала.

— Ива… — нахмурился предсказуемо Князев, неодобрительно качая головой.

— Игорь, он бы не выкарабкался! — горячо возразила я. — Я должна была что-то сделать! И это сработало!

В душе шевельнулась надежда спасти свою задницу, ведь замаячило отличное оправдание тому, что я сделала со Стасом. Захотелось жить. А особенно, когда еще несколько минут назад решила, что жизнь кончена.

— Ива, могут быть проблемы, — понизил Князев голос, вопросительно кивая на двери.

— Нет тут никого и никто не подслушивает, — заверила его я. — Слушай, я использовала надежный метод. И результат мне нравится. Оно того стоило…

— Зачем? — перебил он меня. — Ты рискуешь ради Стаса?

Я замешкалась ненадолго.

— Ты знал, что у него оформлено опекунство? Мы вчера привезли одного из его подопечных с острым аппендицитом. — Игорь изумленно слушал, а я надеялась, что он не устроит нам со Стасом перекрестный допрос. Ведь про опекунство я узнала уже после того, как ездила к Видальскому. Но и тут можно было сгладить. — Я привезла пару вариантов экспериментальных решений от профессора, а потом этот подросток… И я решилась.