— Мам, ну что мы едем? — крикнула из столовой Ника.

— С дядей Мишей поедешь сегодня, ладно? — спросил и набрал водителя. — Миш, поднимись, возьми Веронику. Катя сегодня дома останется.

Она не возражала. Понимала, что нужно решить все, пока обида в дверь проходит.

— Кать… — позвал, когда вдвоем остались. Она так и не проронила ни звука, только с дочерью попрощалась.

— У тебя есть женщина? — очень спокойно уточнила. Говорит — уже хорошо.

Конечно, можно было соврать, придумать что-то, но не прокатит. С Катей точно. Я любил ее и не изменял раньше… Я и сейчас, по сути, не изменял! Но хотел: что есть, то есть. Я и сейчас Вику хочу, даже будучи практически пойманным. Перед собой нужно честным быть. И перед ней тоже.

— Да, — признался, взгляд не пряча. — Я увлекся… — поколебался мгновение и полуправду сказал: — Коллегой.

Знать, что Виктория Зимина — привет из прошлого, любовь моя первая, не нужно Кате. Это на мысли нехорошие (правдивые) натолкнет однозначно.

— Понятно, — бросила она и ко мне повернулась, так чтобы в глаза мои бесстыжие смотреть. Допрос сейчас будет. Жена у меня мягкая, но характерная. — Помнишь, мы под утро по набережной шли и рассуждали об отношениях? — неожиданно спросила. Не было расспросов: что за баба? Спал ли с ней? Серьезно ли? Это настораживало, если честно. Не люблю сюрпризов.

— Не помню, мы многое обсуждали, — на самом деле помнил. Катя в девятнадцать была максималисткой с гипертрофированным чувством справедливости — ее словесные изыскания были мне совсем не близки, но интересно было.

— Я говорила, что никогда не прощу измену, а ты утверждал, что если из-за каждого тупого траха разводиться, то в Москве ни одной семьи больше трех лет не существовало бы.

Да, есть такое. Мне было двадцать пять, и я всегда делил мир на черное, белое, серое и очень редко цветное. Я и сейчас так думал. Нет, левак нихрена не укрепляет брак, но если случилось, то нужно конструктивно к вопросу подходить.

— Ну допустим, — сухо ответил. Пока, признаться, я не очень хорошо понимал, куда моя жена клонит.

— Тогда ты примешь мое решение.

Я нахмурился, а сердце пару ударов пропустило. Что удумала Мальвина моя? Неужели к маме уедет, устроив мне показательную порку?!

— Я ухожу от тебя.

— Что?! — я даже рассмеялся. Ну бред же. БРЕД! Не верю! — Куда, позволь спросить?

— Не беспокойся, не пропадем.

Я внимательно пригляделся к жене. Ни намека на игру в обиженку: уговаривай меня, прощения проси, на колени, пес смердящий! Все признаки возможного скорого примирения отсутствовали.

— Ты серьезно сейчас? — на всякий случай уточнил.

— Серьезно.

— Кать, ну прости, — ладонь тонкую поймать попытался, не вышло. — Хочешь на коврике в прихожей с Баяном спать буду, м? Не хочу жить без тебя даже день.

Угроза даже временного расставания поубавила либидо мое. Вику отбросило за границы моих приоритетов.

— Вадим, ты не понял: я развестись хочу. Увлекающийся муж мне не нужен!

Вот теперь я натурально охренел. Нет, я охуел! Что она хочет?!

— Кать, это реально не смешно.

— А где ты видишь веселье?! — всплеснула руками она. — Не ври, что увлекся только вчера! Ты последние несколько месяцев сам не свой. Я думала это работа, а это… Это коллега! — горько припечатала. — Ты думаешь, я дурочка совсем? — спросила тихо. — Не вижу перемен в тебе?

Ебаный в рот. Какой же я мудила конченный. Пока варился в страстях низменных, родная девочка моя страдала, беду предчувствуя.

— Я не дам развод, — рубанул жестче, чем нужно было. — Не отпущу тебя. Ты моя жена. Ты моя, Кать!