Они на веселой ноте уходят, а я будто в воду опущенный.

Что ты там говорила, солнышко? Нам нужно забыть старые обиды и жить дальше? Обязательно. Но сначала повеселимся немного.

5. Глава 4

София

Почему-то, все считают, что время лечит. Может так и есть, что-то затирается, забывается, уходит на второй план, не так болит, как в начале, но уж точно не вылечивает.

У меня было столько времени, а легче мне не стало. Вот совершенно. Что бы не делала.

Сначала, я не верила, что все закончилось, что он так просто ушел, ничего толком не объяснив. Потом долго плакала, скорее от бессилия и несправедливости. Страдала, просматривала фотографии, опять плакала. Потом наступил какой-то штиль, вообще ничего не чувствовала и даже думала, что все, выключилась любовь и так и останусь оболочкой, а не человеком. Без чувств. Без надежды.

Но спустя некоторое время все вернулось в двукратном размере и мне с каждым днем становилось только хуже.

Я тосковала, мне его не хватало и в какой-то момент — привыкла. Научилась жить с болью, отвлекаться от нее. А что еще оставалось делать?

Любовь — болезнь. Она тебя не убивает, но мучает постоянно и сделать ты ничего не можешь. Нет лекарств. Хотя, уверена на сто процентов, что те, кому повезло больше в этом смысле — поспорили бы со мной. Но такова моя реальность.

— Наш новенький какой-то злой сегодня, — выдыхает Анна Павловна, пока мы пьем кофе у нее в кабинете. — Не знаю, что у него там произошло, думала мы сможем обсудить планы на сезон, но он вчера отказался, перенес на сегодня.

Приехав на работу, первым делом зашла к начальнице на кофе. Это наш своеобразный ритуал, к которому обе уже привыкли.

Беру в руки шоколадную конфету, практически заедая стресс. Мало того, что вижу Марка каждую смену, так теперь и настроение его обсуждаю с коллегами. Мир жесток.

Мне казалось, что я смирилась, но после нашей встречи, боль уже не бесцветная, она приобрела яркие краски и напоминает теперь о себе постоянно.

Варюсь в этом кошмарном котле уже больше недели, и никогда еще за мою карьеру, у меня не было столько выходных, как за это время. Но, делу в целом это и не помогает, потому что когда я на работе, то как чудная шарахаюсь по углам, а когда дома, то планирую, как буду шарахаться по углам. Замкнутый круг.

— Дайте ему время, он человек здесь новый, еще не привык, — спокойно отвечаю я.

Что еще говорить? Не обращайте внимание, со мной он ведет себя еще более странно?

Что в целом правда, ведь если мы видимся, Сокольский не упускает возможности со мной поговорить или пригласить куда-нибудь. Это уже напоминает преследование.

Не понимаю, что на него находит? Неужели все же чувствует себя виноватым? Так, я вроде сказала, что прощаю, зачем ворошить прошлое? Он же никоим образом не упрощает нам жизни, только ставит меня в неловкое положение. Теперь я чувствую себя виноватой, потому что, вроде как, веду себя как последняя стерва. Хоть и имею на это полное право.

— Ой, как бы он дел не наворотил, Соня, — начальница задумчиво качает головой. Ясно, Марк ей не нравится. — Мы вот общаемся, я много говорю, пытаюсь найти к нему подход, а он как робот — лишнего слова не вытянешь из него. Терпеть таких людей не могу, а ты знаешь, Никольский тоже был не подарок, но с ним же можно было разговаривать, а тут — никак.

Странно, конечно. Тот Марк, которого я любила и помню, был веселым и разговорчивым. Он всегда был душой компании, постоянно шутил, притягивая к себе восхищенные взгляды. Но, с другой стороны, он теперь не бесшабашный студент, которому были моря по колено. Сейчас он серьезный бизнесмен, некогда всем улыбки раздаривать и болтать.