— Если я выиграю — ты к черту свалишь из «Артемиса», — у Николая в глазах полыхают костры, и я даже знаю для кого их развел, — прямо сегодня. В течении часа.

— Встреча с Такахедой завтра, — напоминаю я ехидно, — и мне, как и тебе, уже отлучаться отсюда нельзя.

— Значит, запрись у себя и не вылезай на божий свет, — Ольшанский спохватывается быстро, — чтобы не портить настроение ни Вике, ни Маше, ни мне.

— А если я выиграю, то ты запрешься? — насмешливо парирую я, прищуриваясь. У Ника дергается край рта. Кажется, он в своем выигрыше совершенно не сомневается, но все-таки на такую ставку не согласен.

— Это не одно и то же, — вполне ожидаемо взбрыкивает Ольшанский, — со мной приехала Вика.

— Так что, оставишь мне этот плацдарм, если налажаешь? — ухмыляюсь я, а сам краешком глаза замечаю Вику, все-таки выходящую из дальней конюшни. И Машутка с ней. Так, надо бы ускориться в уламывании этого ишака.

— Облезешь, — Ник оказывается не настолько азартен, хотя я не всереьз предлагал именно эту ставку. Даже больше, если б он согласился бросить Викки ради собственных дешевых понтов — я бы сам ему по морде дал, да как-нибудь потравматичнее, чтобы довелось насладиться хрустом переломанных носовых хрящей, — придумай что-нибудь свое и пооригинальнее, ковбой.

Его презрительные интонации меня не трогают абсолютно, равно как и его — мой оценивающий взгляд. Свое, значит? Пооригинальнее?

Да можно сказать, за душой Ольшанского и нет ничего такого, что могло бы меня заинтересовать, кроме той, которую лично я никогда в заклад не поставлю. Хотя…

— Я придумаю попозже, — хмыкаю я, не выдавая никак выражением лица, что наметки-то у меня на возможный выигрыш имеются, а затем склоняю голову к плечу, — в чем же ты думаешь, что лучше меня, а, Ник?

Во всем — об этом мне сообщают самоуверенные глаза Ольшанского.

Спорить с его убеждением? Да ну что вы, кто я такой, чтобы мешать человеку наступать на грабли? Нас рассудят лошади и чистое мастерство. Вот они — хорошо ставят на место все завышенные представления о себе.

— Здесь есть круг для стипль-чез*, — Ник улыбается мне, но примерно так же дружелюбно, как если бы только что заказал фуа-гра из моей печени, — ты хотя бы в курсе, что это такое? Три круга по полю, на скорость, а чистоту прохождения оценит не купленный тобой тренер. 

А купленный тобой — так и хочется спросить. Хотя ладно. Ольшанский из правильных парней, тех, которые не нарушают правила игры. Ну, если я, конечно, не ошибаюсь.

— Если ты, конечно, в седле удержишься, — добавляет Ник тут же, явно не находя в себе сил отказаться от новой подколки.

Я скучающе позевываю, всем видом демонстрируя, что и этот выпад улетел в молоко. Хотя ладно, не буду врать, Ольшанский забавен в своем желании меня доконать. Настолько забавен, что мне даже его убить не хочется, а это — нонсенс, покуда этот мачо находится рядом с Викой.

И наверняка ведь строит "планы на вечер"...

Но вернемся к нашим граблям. К нашим граблям, наступит на которые Ольшанский.

— Годится, — я снова ухмыляюсь и протягиваю вперед ладонь, — только не забудь, что ты мне должен, когда проиграешь. 

За это время Вика успевает почти к нам подойти и остановиться в трех шагах с абсолютно каменным лицом, глядя, как Ник с холодной ухмылкой сжимает мои пальцы.

О да, ей это не нравится. Даже при том, что она не знает, в чем дело.

Ну, прости, родная, но не может же все у нас оставаться так, как сейчас.

Тем более — почему бы не получить необходимый мне бонус, раз уж Ольшанский так отчаянно впихивает его в мои руки.