– Курицу будем готовить? – спрашивает сердито и протягивает мне бокал с коньяком, – А то я одним коньяком не наемся. Жрать охота, – а Ванька кивает.

Вот паразиты, ну ладно сын, а этот мог бы картошку пожарить? Да и курицу в духовку сунуть?

Дуня с Демой склонились над несчастной курицей, что-то там высматривают. Медные кудряшки рыжика касаются короткого ежика Демы, а мне это почему-то неприятно. Да и вообще, что там можно высматривать уже пять минут?

Подхожу к ним, заглядываю через их головы.

– Нужно на противень соли насыпать и положить, у меня мама так делала, – предлагает свою версию приготовления птички Демыч.

– А можно еще смесью натереть, – подсказывает Дуня, – Так вкуснее, соль слишком сушит.

– Какой смесью? – заинтересованно смотрит на девушку Демыч, он бессмертный, что ли?!

– Тааак… – произношу над ними, а Дуня резко дергается, сносит своей макушкой мне челюсть.

– Еб… – вырывается из меня, даже искры из глаз повалили. Ладно язык не откусил себе.

– Ой, – хватается она за свою макушку, – Что же вы твердый какой.

– Везде, – ржет Демыч, но встретив мой сердитый взгляд, отходит в сторону.

– Сделайте уже что-нибудь, – доносится со стороны стола, где сидит Ванька, – Пап, у тебя даже нет стандартного мужского набора, как ты живешь вообще и где Марина?

– Домработница болеет уже неделю, – машинально отвечаю я, не сводя строгого взгляда с Дуни, – И что значит мужской набор? – с трудом перевожу внимание на сына, отрываясь от разглядывания девушки.

– Пельмени, бомжпакет и каша в пакетиках, – охотно отвечает Ванька, снова теряясь в своем телефоне. Надо потом проверить, чем сын там занимается. Мало ли. Я хоть и перекрыл ему сайты, данной мне властью, но он мог и левую симкарту купить в метро. С него не убудет.

– Там пакеты в прихожей, поищи в них, – отмахиваюсь от Ваньки и возвращаюсь к девушке, которая вертит птичку в разные стороны, – Так ты умеешь готовить или нет? – спрашиваю грозно.

– А у вас есть еще что-нибудь кроме курицы? – странный вопрос.

– А что нужно?

– Специи какие-нибудь, уксус может, – задумчиво произносит Дуня и я понимаю, что ни черта она не умеет ничего.

– Ясно, – хлопаю в ладоши, – Привел в дом женщину, а жрать по-прежнему нечего.

– А ваша…Марина, когда вернется? – интересуется Дуня, оставляя птичку в покое.

– Нескоро, ей операцию сделали.

– Аа…

– Что А? – встревает в разговор Дема, – Давайте хоть на соль кинем и в духовку? Желудок уже сам себя жрет.

Рыжик переводит взгляд на меня, на Дему и тяжко вздыхает, посматривая на Ваньку, который и не думал идти за деликатесами

– Ладно, ты – чистить картошку, – ее указательный пальчик выстреливает в Дему, заставляя его обомлеть, – Вы – лук, аджика, уксус, горчица, соль – где?

– Давно бы так, – ворчит со своего места Ванька.

– А почему он на ты, а я на вы? – вот обидно сейчас было, плетусь к холодильнику, зачем-то его открываю. Знаю, что там нет ни хрена.

– Это она по званию, Зубр, по званию, – хлопает меня по плечу со смешком Дема. Он младше меня на пять лет, сука. По званию, как же. Рука у друга по ходу лишняя.

Дуня открывает все полки кухонного гарнитура, находит какие-то банки, пакетики, нюхает, открывает, пробует на язык. Я как дурак стою у открытого холодильника, наблюдая за ней.

– Пап, челюсть упала, – подсказывает сын, а я показываю ему кулак.

– Дуняшечка, так расскажите нам, за что вы депутата избили так жестоко? – Дема чистит картошку, как в армии, срезая тонкую длинную ленту, скрученную кольцами, – Чем он вам так не угодил?

– Какого депутата? – рыжик что-то смешивает в пиале, сыпет туда, снова мешает, чихает от перца.