А в том, что никогда в своей жизни я не чувствовала ничего подобного. Настолько будоражащего и одновременно пьянящего. Даже с Сашей. А ведь я его любила.

– Батюшки… Срамота то какая!!

Чужой голос, отчетливо раздавшийся совсем близко, моментально меня отрезвил, как и сидящего рядом со мной мужчину. Мы отпрянули друг от друга мгновенно. Вернее я отпрянула, а он просто меня не удерживал.

А ведь я даже не заметила, что последние несколько минут он и вовсе меня не держал. Я сама вцепилась в жесткий манжет его пиджака притягивая к себе еще ближе.

Слова, которые привели меня в чувство, принадлежали моей соседке с шестого этажа, бабе Нюре. Именно она сейчас стояла перед лобовым стеклом машины моего начальника, сверля нас нехорошим взглядом. Старушка буквально прилипла к стеклу машины, пытаясь рассмотреть наши лица.

Я в ужасе вжалась в спинку белого кожаного сидения, желая с ним слиться (что было нетрудно с моим сейчас жутко побледневшим лицом) или хотя бы немного скрыть себя в тени.

Не то, чтобы меня волновало мнение окружающих, до которых мне никогда не было дела. Но вот баба Нюра… женщина чересчур любопытная и не всегда адекватная. Вернее редко когда.

Возомнив себя рьяным борцом за праведность, старушка буквально вытолкала недавно молодую студентку, снимающую квартиру на моем этаже, на улицу. Ей, видите ли, показалось, точнее она «на тыщщщу процентов уверена» в том, что моя бывшая соседка устроила в квартире целый притон.

Недолго думая, баба Нюра собрала группку таких же отчаянных бабулек и мамашек, а те пожаловались хозяйке квартиры. Ну и дальше понятно что.

И это, кстати, уже не первый раз такое. Недавно на четвертом этаже купили квартиру пара скромнейших молодожен. Так вот, они ей тоже бедной жития не дают своими слишком «бурными» ночами. Она даже участкового вызывала.

Видимо своя личная жизнь не сложилась, вот и отрывается теперь всякий раз на «распущенной» молодежи.

Внезапно раздался громкий гудок, и от неожиданности я даже подпрыгнула на месте, а недовольная старушка в секунду отпрянула от машины.

– Окаянные! – пригрозила нам кулаком баба Нюра и быстро засеменила в сторону открытого подъезда.

И что это было блин?

Но оказалось, что на этот вечер мои потрясения совсем не закончились.

Вдруг рядом я услышала сдавленный смешок и, посмотрев на мужчину, увидела, что он улыбается, плотно стиснув красивые губы и еле сдерживается, чтобы громко не засмеяться. Но когда, повернувшись в мою сторону, шеф наткнулся на мой растерянный и испуганный взгляд, все-таки не выдержал и громко захохотал.

Айсберг смеялся… Нашему грозному ледышке это не чуждо.

Я думала, меня Кондратий хватит, когда я увидела его улыбку, но чтобы еще и смех его услышать… Такой искренний, безумно заразительный, да еще и с такой легкой сексуальной хрипотцой.

Все, выносите меня.

Когда оцепенение от произошедшего пару минут назад, наконец, немного прошло, я поняла, что пора делать ноги и снова сердито потребовала:

– Выпустите меня отсюда! – задёргала ручку двери, которая все также была еще заблокирована.

– Успокойся Соколова, она уже ушла, – довольно заметил очевидное Айсберг, все еще чему-то улыбаясь.

– Но вы то еще здесь, – пробурчала я недовольно.

– Ну… это моя машина вообще-то. Будет странно, если я сейчас уйду, – усмехнулся мужчина и посмотрел на меня как на дурочку.

– Тогда дайте мне уйти! – да я ему сейчас выдерну эту чертову ручку, и сам будет в этом виноват.

– Ладно-ладно, нервная какая, – Айсберг выставил обе руки перед собой в примирительном жесте, а затем наконец-то разблокировал дверь.