– Он растяпа, ты найдешь себе лучше. – Я с силой тряхнула второго оборотня, протыкая когтем кожу у него на загривке. Чтобы получить власть над телом, вампиру нужно смотреть или в глаза жертве, или на рану, из которой течет кровь. Последний вариант мы используем реже, он требует особой выдержки. Но в этот раз у меня получилось. Псина расслабленно повисла, перестав сопротивляться.

– Это твой птенец беспомощный слабак! – Мальчишка все же решился посмотреть мне в глаза. Как я и предполагала, они сверкали от гнева. – А мы с Джо вместе три года, и он ни разу меня не подвел. Отпусти моего волка… пожалуйста! – последнее слово он произнес вроде бы с просящей, но одновременно с очень настойчивой интонацией.

– Один раз уже подвел, – процедила я.

Внутри меня все буквально бурлило от раздражения. Главное, выплеснуть его было не на кого! Если подумать, то этот… Джо… не так уж и виноват. Любой принявший свою силу вампир в состоянии прокрасться мимо оборотня. Мы можем быть быстрыми и бесшумными.

– Цени, шавка, как вожак ради тебя унижается. – Я с презрением отшвырнула от себя лохматого раззяву. – Ладно, тащите сюда птенца… – Пафосно махнув рукой, как королева, отдающая приказ своим вассалам, я дождалась, пока эти двое убегут прочь, и сразу же помчалась к Доришу. Мне не надо было его разыскивать и вынюхивать. Я четко знала, где именно он находится.

Просто первый доставшийся мне мальчишка выполнял приказы, пусть и капризничая при этом. Тогда как второй, тот, который должен был слушаться вообще беспрекословно, каким-то чудом умудрялся сопротивляться моему зову.

Ясно, что обязательно нужно его сломить, заставить подчиниться. Только очень важно не перестараться. Дориш сумел открыть дверь, выбраться наружу, прокрасться мимо оборотня, почти добраться до ближайшего села, надеюсь, чтобы перекусить… И теперь еще противостоит моей воле, воле его создателя! Так что ломать такое чудо следовало с ювелирной осторожностью, чтобы не повредить ничего нужного.

Дориш стоял на берегу узенькой, но очень глубокой реки и любовался на свое отражение. Не знаю уж, какой тупица придумал, что вампиры не могут видеть себя в зеркальных поверхностях… Это наглая ложь.

Вот насчет дневного света не врали: большинство обгорало практически сразу. Нет, конечно, не до смерти, а до отвратительно-помидорного красного цвета. А если продолжали упорно торчать на солнце и дальше, тогда с них постепенно начинала слезать кожа. Затем обгорало мясо, причем, учитывая, что мы и так уже были немного мертвы, вместо стейка средней прожарки сразу получалась очень неаппетитная густая кашица, плавно стекающая по костям, которые в конце концов вспыхивали и превращались в уголечки.

Но у нашей ветви был дар противостоять солнечным лучам. Именно поэтому Дориш до сих пор был еще жив.

Присев на макушку ближайшего дерева, я принялась наблюдать за одним непослушным мальчишкой и поджидать второго. Спасать птенца, если он попробует утопиться, у меня в планах не было. Пусть бродит по дну реки, сколько ему влезет. Вдруг ему после заячьей крови рыбьей попить захотелось, ради разнообразия.

Вот только, судя по задумчивому виду, Дориш понимал, что утонуть у него не получится. Или уже успел попробовать, а потом обсохнуть, если давно здесь стоит.

Летела я сюда с намерением его прибить, желательно сразу. Только когда увидела – передумала.

Вот сидит он, потенциально более сильный, смотрит в воду, думает о чем-то. И тут на него сверху падаю я, залепляю по и так дурной голове подзатыльник, потом еще, может быть, придушу с воспитательной целью, но он же не поймет ничего.