Я шагал вроде бы не торопясь, надеясь уйти и не попасть на проверку документов. Кто знает, с чего им вдруг понадобился мною интересоваться и почему не подошли сразу. Хотя… Букинист? Потерянная клиентка и стук-стук, я твой друг тем, кто присматривает за торговлей? О, тогда точно нужно валить, забираться в чужую кормушку себе дороже. Быстрее, добираемся до прохода между машинами, торопясь пройти, пока две «шестерки» не начали подъезжать за своим рыболовецким товаром. Получилось?

Усатый показался сзади, вцепился темными глазами, совсем как удав навалился тяжестью. Я, стараясь не подавать вида, удивленно покачал головой, рассматривая красавца-попугайчика и шагнул дальше, за угол. Оттуда прямая дорога к выходу, ведущему к трассе и дачному массиву. Если повезет, то…

Не свезло. Молодой, покуривая у открытой калитки и не пряча длинный ПР, шарил по толпе взглядом. До меня пока не добрался. Пока.

– Молодой человек, вы идете?

Я, стараясь не создавать пробку и привлекать внимание мента, шагнул вперед. Думай, думай…

Будь это совместный с Голливудом фильм, сейчас он явно стал бы классикой полицейского крутого детектива, лишь чуть уступая «Смертельному оружию», настоящему «Смертельному оружию», с Гибсоном и Гловером. Но на дворе стояла Перестройка, шел восемьдесят девятый, и «Криминальный квартет» оказался просто хорошим фильмом из советского детства, равно как юности или зрелости. Мои дед с бабушкой его как-то не поняли, но вряд ли от того кому-то стало хуже.

Мне было девять, мы ехали к родственникам на Урал, в Кыштым, мама купила толстый журнал про кино, а я умудрился перехватить его, что было не сложно. С нами ехала моя двухлетняя сестра и все мамино внимание оказалось отдано ей. Из статей запомнились три: «Танк Клим Ворошилов-2», «Делай раз!» и «Криминальный квартет». Каждый из них не оказался обойден руганью, пусть и интеллигентной.

Фильм с Караченцовым критиковали за насилие, образ милиции, не имеющий ничего общего с настоящей, выдуманную историю о мафиозной структуре, вросшей в министерство легкой промышленности с торговлей и за что-то там еще. Мне стукнуло девять, в вагоне мне купили у немого разносчика, они все были глухонемыми по какой-то причине, переснятый черно-белый коллаж из фотографий Брюса Ли, я уже умудрился посмотреть «Конана-Разрушителя» и добрая советская патетика недавно любимого «Макара-следопыта» с «Финистом-Ясным Соколом», уже казалась пресной.

Фильм, как ни странно, показали по Центральному телевидению почти в тот же год, одновременно с показом в кинотеатрах «Фаната», где жестокости, мафиозности, надвигающегося беспредела девяностых и прочего, не менее некрасивого, было больше. Но хаяли, почему-то, «Криминальный квартет».

Недавно, или уже давно, сейчас полгода порой кажутся пятилеткой, его крутили на каком-то из кабельных каналов. Я был у мамы, читал одну из любимых книг своего детства, «Республику ШКИД», и тут увидел разговор на кухне, где герой Стеклова курит одну за одной, а Сарай и Муха, суровые перестроечные мусора СССР, рассказывают, что ему делать. Видно, работники прокуратуры тогда были совершенно иными, ведь Стеклов играл как раз такого.

Дальше я смотрел с интересом и неожиданной ностальгией, жалея, что пропустил момент, где молодой Борис Щербаков, играя мастера-стекольщика, зверски арестовывает двух каких-то упырей. Но я знал, что впереди еще две настоящих жемчужины и потому не переключался.

Мое советское детство совершенно не было безоблачными, с кисельными берегами, розово-алыми единорогами, украшенными серпом с молотом, с хорошими милиционерами, улыбающимися и помогающими старушкам, с врачами Айболитами, умеющими лечить корь, почечные колики и триппер щелчком пальцев и добрым словом. Не, ни фига. Но доброго там хватало.