Октябрь порадовал мягкой погодой, духота сменилась свежестью, отдающей солью и привычным запахом водорослей. Только по ночам становилось все холоднее.

В один из таких вечеров у забора она обнаружила мальчика лет тринадцати – четырнадцати, сидевшего на земле, спиной к камням. Подтянув к груди ноги, опустив между ними голову, он затаился так, что и не заметила бы, если б не фара проехавшего мопеда, свет которой выхватил из темноты скрюченную фигурку.

Мин Мэй испугалась: час был довольно поздний, ребенок на улице один.

– Ребенок, – присела и попыталась его разглядеть. Мальчишка вздрогнул, только сильнее закрыл лицо. – Где твои родители?

Он шмыгнул носом, замотал головой, что Мин Мэй скорее угадала, чем увидела. Вздохнула. Глянула на ряды домиков по улице, на их темные окна. Представила, как поднимает хозяев из постели, чтобы они проводили мальчика в полицейский участок.

– Пойдем со мной, – сказала. – В дом, я позвоню в полицию. Раз ты потерялся, то тебя наверняка ищут. Родители…

Мальчишка потянул ее за край юбки. Шумно сглотнул.

– Нуна, – голос хриплый, простуженный. Ломающийся то ли от возраста, то ли от долгого плача. Начал вставать; неуклюже, упираясь ладонями в землю. – Нуна, не надо полиции. Я уже ухожу. Простите, что напугал вас.

Мин Мэй нахмурилась. Улицы пустовали, фонари горели через один, а за поворотом и вовсе стояла темень жуткая. Позволить мальчишке одному уйти неизвестно куда не могла.

– Иди за мной, – сказала как можно строже и крепко взяла ребенка за руку, чтобы и не подумал вырываться. Темноволосая голова опустилась еще ниже.

Встав на ноги, он оказался одного с ней роста. Довольно высок для ребенка, вдруг подумала Мин Мэй. Ребенок ли?

– Сколько тебе лет? – спросила резковато.

– Четырнадцать, нуна, – мальчик переступил с ноги на ногу и странно изогнулся на один бок. Машинально прижал к нему локоть. – Я честно ничего не хотел! Отпустите меня!

Мин Мэй потащила его за собой, через дворик, по пути отметив грязные стоптанные кроссовки, которым на вид лет было не меньше, чем их хозяину.

– Откуда ты?

Мальчик молчал, только торопливо вытер щеку плечом.

– Где твои родители?

Шипение, едва слышное. Мин Мэй открыла дверь и завела ребенка в дом. Сдалась.

– Хорошо, как тебя зовут хоть, скажешь?

– Ён5, – быстро ответил ребенок. Мин Мэй споткнулась на пороге и с изумлением воззрилась на сведенные плечи. Ноль, подумала. Ноль? Кому в голову пришло так назвать своего сына, стало вдруг интересно.

– А фамилия?

Мальчик мотнул головой, резко и зло.

– Нуна, я буду благодарен за кружку воды, только не нужно никуда звонить. Пожалуйста. У меня правда есть куда пойти, меня ждут. Если не вернусь, то получу нагоняй и…

Мин Мэй обошла найденыша и встала перед ним. Тогда только разглядела его жалкий вид и перекошенное лицо. Довольно милое, но все в грязи, с огромным синяком на скуле. Грязные волосы падали на лоб, он их отодвигал такими же немытыми пальцами и щурился на свет. Ногти он сгрызал, о чем Мин Мэй, сама не раз так делавшая, пока шло следствие, догадалась сразу. Несвежий растянутый свитер, заношенные, рваные джинсы открывали разбитые коленки. Кроссовки разглядела чуть раньше.

На миг прикрыла глаза, ругая себя за то, что собиралась сказать и сделать. Перевела взгляд на часы. В глупое положение себя поставила, сначала затащив ребенка к себе домой, лишь потом начав размышлять, стоило ли так спешить. Рассудок кричал, что нужно позвонить и сообщить, но мальчик так смотрел, как на коленях умолял. Словно ничего страшнее полицейского участка для него не существовало.