На секунду представил, как делает то, что ранее посоветовал Джиону: покупает билет в Кванджу и уезжает. Оставляет все как есть. Насладился глотком свободы. Которая мгновенно разбилась об обещание, данное хёну. Если б ситуация была безнадежна, так бы и поступил, но кое-что еще поддавалось пересмотру. Попробовать хотя бы обелить имя второго человека, упрятанного за решетку – это сделать он должен был. Получить доказательства того, что Мин Мэй подправила чертежи. Что проект принадлежал руке ее мужа, а никак не инженеру Вон У Раму, отцу Джиона. Спустя столько лет требовать нового рассмотрения дела было безумием, но они сделают это.

Вопреки опасениям Джиона пьяных толп не попадалось. Всего лишь один человек, с которым столкнулся в каком-то проулке, таком узком, что не разошлись в стороны.

Какой-то аджосси, вроде в своем уме, только грязный очень. Оглядев себя, Рён вздохнул: не слишком-то и отличался от дяденьки.

– Доброй ночи вам.

Старичок вытянул шею. Оживился. Подпрыгнул, а за спиной у него звякнуло стекло. Приглашение, что ли, подумал Рён.

– Не спится? – участливо спросил дяденька.

– Не спится, – подтвердил Рён.

– Есть хочешь?

Первым порывом стало отказаться; незнакомые дворы, незнакомый человек, ни фонаря, ни камер. Рён уже рот открыл, подыскивая слова. Тонкая пленочка на губе в тот момент опять лопнула.

Вытираясь рукавом джемпера, вспомнил вдруг себя, свое желание разделить с любой живой душой тоскливую темноту. К тому же, сколько шел, больше не встретил никого, даже кошки. Судя по всему, аджосси на самом деле не с кем было поесть. Или что там у него грохотало в сумке на спине.

– Почему бы и нет? – сказал. Не впервой ему сидеть под заборами, поджав под себя ноги, и жевать лапшу, сухую за неимением кипятка.

– Иди за мной.

Рён пошел. Куда – и сам не знал, старался только не потерять из виду шустрого дяденьку, прыгавшего то за один угол, то за другой. В итоге после получаса петляний остановились они у гаражей. Один в ряду светился изнутри полоской света, туда аджосси и двинулся. Поковырял ключом, проскрипел петлями, отворил створку, пригласил Рёна пройти внутрь.

– Холодно, – сказал, потер руки. – Включил бы обогреватель, только нет его у меня.

Над потолком покачивалась лампочка и Рён получил возможность рассмотреть своего спутника. Лет шестидесяти, побитого жизнью и чрезмерными дозами алкоголя. Но какого-то душевного, с добрым лицом.

– Дедушка, – начал Рён. Видно было, что человеку и самому есть нечего, а он еще кого-то подобрал. Дяденька копался в своей сумке, которую снял со спины, и только кивнул, что слышит. – Дедушка, может, я пойду?

Аджосси достал подгнивший огурец, повертел его, подняв к потолку, после чего пожевал губу.

– Насколько сильно ты хочешь есть?

– Не настолько сильно, – быстро откликнулся Рён, тоже разглядев угощение. – Могу и воды попить. Не из канализации она у вас, надеюсь?

Аджосси расхохотался.

– Погоди, – сказал, отсмеявшись, и закряхтел, разгибая колени. – Лапшу принесу. И стаканчики.

Ладно, подумал Рён. Лапшу сложно сгноить, если она запечатанная. Ну, либо, отравится и полежит в больнице, что тоже сгодится: приведет в порядок мысли.

Аджосси сходил в угол, вернулся с двумя чашками лапши и двумя рюмками. Подвинул низенький столик, сгрузил все на него.

– Сейчас, – сказал и опять ушел, уже к стене, оттуда приволок крохотную плиту. – Воды погреть, – объяснил и водрузил на нее железную миску с водой, пока Рён отрывал крышки с упаковок, доставал приправы. – Знаешь, а ведь я давно уже не ел ни с кем. А пакетики для меня открывали последний раз… Вспомнить бы…