– Я – старый дурак. Зачем я это все затеял? – сокрушенно покачал головой пожилой врач.

– Вы не верите Саше?

Леонид Леонидович покачал головой:

– Нет. Понимаешь, у Поли действительно была депрессия. Мысль тебя привлечь, признаюсь, заключалась в другом. Я надеюсь, что ты найдешь и представишь ей доказательства того, что Поля покончила с собой. Саше надо принять это и жить дальше. Потому что она ни о чем другом и думать не может. Все время приходит ко мне со своими идеями и теориями. Душу мне бередит. Да и не только мне – родителям, друзьям, знакомым. Этому пора положить конец. Если она не верит полиции, то, может, поверит тебе – человеку объективному и незаинтересованному?

Я положила сцепленные ладони на докторский стол.

– Дядь Лень, а если я найду доказательства того, что права Саша? Ты же не думаешь, что я скрою их от заказчицы?

– Боже упаси, конечно, нет. Если Сашины догадки обоснованы, так тому и быть. Я просто сомневаюсь, что ты что-то найдешь.

– Все может быть, вы же понимаете. Я в своей практике сталкивалась со случаями и почуднее. Иногда кажется, все очевидно, а начнешь копаться, и на свет вылезают такие обстоятельства, что на дело уже смотришь иначе.

– Конечно, я это понимаю. Потому и беспокоюсь, – ответил врач. – Но девочка совсем потеряла сон. А полиция даже не рассматривает других версий.

– Тогда дайте мой номер вашей Саше. Пусть позвонит. Я постараюсь помочь. Если человека не устраивает объяснение смерти ее сестры, надо хотя бы попытаться посмотреть на произошедшее ее глазами.

– Ты не беспокойся, деньги есть, – спохватился Леонид Леонидович, – и, разумеется, сначала ты вылечишь спину. Расследование – потом. Сейчас для тебя важен покой и соблюдение рекомендаций. Надеюсь, ты действительно не маленькая и мне не нужно убеждать тебя в этом?

Я поморщилась, повернув корпус.

– Ненавижу, когда спина болит. Мне кажется, легче руку сломать.

Травматолог нахмурился и что-то застрочил на рецептурной бумажке.

– Не легче… – Он протянул мне написанное через стол и ткнул пальцем. – Вот это пить. Вот это мазать. Желателен постельный режим. Во всяком случае, из дома никуда. Саша позвонит недели через две-три…

Саша позвонила этим же вечером.

День был ветреный, холодный и пасмурный. Такой, каким и должен был быть хмурый осенний понедельник. Лето кончилось, прозвенели первые звонки, и прежде многолюдные улицы, забитые праздными подростками и студентами, опустели на треть. Официант Миша Говорков уныло глядел из окна на залитый дождем сквер и Мост Влюбленных, увешанный свадебными замками. Влюбленные в такую погоду предпочитали сидеть по домам.

Миша протер столик, который в этом совершенно не нуждался, и оглядел пустой зал. Разве что перекатиполе по паркету не каталось. Кафе «Авокадо» переставало пользоваться популярностью сразу, как только исчезали с горизонта последние летние лучи солнца.

– Грустно как, – зевнул он и оглянулся на бармена. Бородач, крутивший в руках бокал, засмеялся:

– Да не сифонь. Так всегда бывает, когда учеба у школьников начинается. Им не до кафе, родителям тоже. Сейчас недели две пройдет, и начнем кассу делать.

– А где клерки? Где офисный планктон? Фифы из прокуратуры? Секретарши? Они же все лето у нас завтракали и обедали?

Бородач, не отрываясь от своего бокала, протянул:

– Я забыл, ты же у нас первый год работаешь. У офисных клерков тоже дети есть. Начало сентября – мертвое время. Но это ненадолго. Поработаешь – узнаешь.

Миша презрительно фыркнул:

– А я не собираюсь тут так долго работать, чтобы узнавать тенденции. Я, Мироныч, через год сюда приеду, и ты меня как «папу» обслужишь.