– Говорят, полотеские князья в волков умеют оборачиваться, – сказала Дивляна. – Что, Мстиславич, ты не умеешь волком перекидываться?

– В битве – умею, – ответил лежащий на лавке Борислав, не поворачивая головы. Ведица охнула. – Волком себя чувствую, врага зубами грызу и руками рву. Но снаружи человеком остаюсь. Все оборотни такие. Чтобы целиком в зверя оборотиться – это все басни, так не бывает.

– А жаль! – Дивляна вздохнула. – Умел бы ты…

– А люди верят, – заметила Елинь Святославна. – Уж сколько я басен и сказок знаю про оборотней! И не перечесть.

– И я слышала, что деревляне умеют волками и медведями оборачиваться, – сказала Ведица. – Может, все-таки есть где-нибудь волхв, чтобы мог тебя в зверя превратить, а? – Она с надеждой посмотрела на своего злополучного жениха. – Подумай, миленький! Может, хоть кто-то у вас умеет! А уж мы найдем, пошлем кого-нибудь…

– Никто не может. – Борислав осторожно покачал головой – от резких движений она еще болела. В целом он был уже вполне здоров, но притворялся чуть ли не умирающим. – Говорю же, не бывает так. Я отроком в лес ушел и там жил семь лет, все тайны, все умения воинские и охотничьи превзошел, умею в себе дух зверя пробудить и отца-волка призвать. Волчью шкуру воины-волки на плечах носят, но чтобы целиком зверем стать – такого не бывает.

– У нас в Ладоге рассказывают, будто чудинские кудесники могут в зверей обращаться, – сказала Дивляна. – Но я сама не видела, и никто у нас не видел. Может, тоже басни одни?

– Стойте! – воскликнул вдруг Званец, который во время этой беседы сидел, нахмурив свои белесые брови и напряженно что-то обдумывая. – Поймал!

– Что поймал? – Женщины обернулись к нему.

– Опять мышь? – Елинь Святославна прищурилась, окидывая взглядом пол.

– Мысль поймал за хвост! – Званец повертел головой, с торжеством оглядывая своих слушателей. – Оборотень! Весь Киев знает, что деревляне могут в зверей превращаться и что колдунья неведомая в Коростене завелась, а она каждую ночь в волчицу лютую перекидывается и людей грызет. А басни ли это, никто не знает, а кто знает, тот не верит. Даже вы вон не верите, что же с простого люда спрашивать! Но в том-то и наше счастье!

– Где же тут счастье? – недоверчиво спросила Ведица.

– А то самое. Люди верят, что деревляне могут зверями обращаться. И тем более верят, что ты сможешь, Мстиславич, раз уж ты в лесу семь лет у самого лешего обучался и все лесные хитрости превзошел!

– Не у лешего, а у Одинца! – поправил Борислав. – Это человек, но в нем Белый Князь Волков живет, а он от людей навек ушел и никогда из леса не показывается, зато и сила ему от Велеса и Ярилы дана сверх человеческой.

– Вот и прекрасно! – Званцу не было нужды вникать, но звучало все очень внушительно. – Я про это сегодня же на Подоле невзначай упомяну, пусть болтают. И жене накажу, чтобы бабам своим и сестрам в великой тайне поведала, – завтра все до одного будут знать аж до самых Дорогожичей!

Пришелец из смолянских земель верхнего Днепра, Званец был силен жениной родней: у его тестя, старейшины Угора, имелось ровно десять дочерей. Причем все уже были замужем и у старших подрастали свои дочери. «Угоровы девки» славились бойкостью и сплоченностью: то, что знают они, завтра будет знать весь белый свет.

– Ну, уж коли Угоровы девки возьмутся языками чесать, точно до Переяславля дойдет! – согласилась Елинь Святославна. – А толку?

– А ты, Мстиславич, тем временем в волка превратишься!

– Это как? – Борислав приподнялся на локтях, повернулся к нему и нахмурился. – Говорю же – не могу я…